Онлайн книга «Серафима прекрасная»
|
– Известно что – перестройка, мать ее за ногу. Водку в магазине хрен купишь. Вот и все новости. Так, гляди, и колхоз лопнет! – Ты чего несешь? – А чё? – Ты это скажи, а Витек Зорин… он тут? Учиться еще не уехал? – тихо спросила Сима. – Да куда ему учиться? Десятилетку еле дотянул! На комбайне пошел работать после окончания школы. Мать у него померла. Ну, помнишь, помидорами торговала, теплица у ней своя была! Понаехали корреспонденты с города, писали всякую гадость про теплицу ту, ну у ней сердечко и не выдержало после собрания-то, где ее песочили… Короче, один теперь Витька. Как ты… Ну ничего, на Иришке Долговой скоро женится. Ее-то, поди, тоже помнишь? Ну такая вот красавица-то. Сейчас еще красивей стала! Ну вот. В армию Витька скоро пойдет – ясно дело… После армии, наверное, и распишутся! А что? – Да это я так. С одного класса мы. – А… так, может, привет передать? Я ж его через час увижу. – Сама передам, – грубо отрезала девушка. – Ох ты, самостоятельная ты девка, Серафима. Все сама да сама! Гляди, такую самостоятельную никто и замуж брать не захочет! Мужики таких не любят! – Тут останови! – скомандовала Сима. Машина поравнялась с домом с заколоченными ставнями – ее домом. Сима спрыгнула на землю: – Спасибо, сколько с меня? Она деловито достала деньги из выреза платья… Шофер посмотрел на нее укоризненно: – Да брось ты, свои ж люди! С одного села. Чего ты ерунду-то городишь! Да убери ты деньги свои, говорю! Ишь самостоятельная! Грузовик уехал. Сима подошла к дому, остановилась, глядя на заколоченные окна. Недолго думая схватила одну из досок, отодрала одним движением, прямо с проржавевшими гвоздями. А потом зашла в дом. Распахнула окна, раскинув старенькие занавески. В таз воды налила. Стала мыть полы руками, чтоб дома чисто было… Вот так началась ее новая жизнь в родном-то селе… Вернулась… * * * Сима прибиралась в доме умело, шустро. Подняла голову, увидела в окно все тех же соседок у забора. Словно стольких лет-то и не прошло – сидели на скамейке деревенские сплетницы, все подмечали, обо всем имели свое мнение. Прислушалась – соседки обсуждали ее приезд… – Симка, что ль, вернулась? Вот те на! Вот не гадали, не думали! Она ж в отличницах ходила, отец-то мечтал об институте! – сказала первая. – Вона институт твой! Поломойничает! – А с лица как – изменилась? – Ага, жди не дождешься! Кем родился, тем помрешь… Ой, Сима! Женщины увидели Серафиму в проеме окна. Улыбнулись. – Сим, с возвращением. Может, помочь чем? – Сама обойдусь. – Она захлопнула окошко. А как работу закончила, авоську в руки и в сельпо пешочком. Прямо по грязи, по дороге неасфальтированной, топая своими большими ножищами в немодных стоптанных ботинках… Набрала, что в сельпо было: хлеба, икры баклажанной, огурцов банку… Погрузила в авоську свои покупки. Ей недобро улыбалась продавщица Нинка, размалеванная, в платье цветном кримпленовом, что модно было лет десять назад… Сима усмехнулась и голосищем своим низким выпалила: – Водки еще дайте. – Ты никак пить научилась? – укоризненно спросила красотка не первой свежести. – У вас не спросила. Две бутылки. – Не положено две. По одной в руки… Но есть самогонка, хорошая, сама гоню! – хитро подмигнула Нинка. Сима только насупилась: – Не надо! Сколько с меня? Тот самый шофер грузовика, что подвозил Симу, подъехал в обед к полевому стану. Механизаторы уже ждали еды, что привез с собой водитель. Повариха быстро и умело разлила суп по тарелкам. Среди обедающих был и Витя Зорин – он почти не изменился, только вытянулся сильно… А глаза те же, голубые. И чуб русый до бровей. Красавец одно слово. Только вот какой-то он невеселый… – Витька, а я, знаешь, сегодня кого в село подвозил – Симку, ну учились вы вместе, – сказал шофер. – Жабу, что ли? – сразу вспомнил Витя. Мужики засмеялись. Пожилой бригадир дядя Петя откликнулся: – Грех так говорить, мужики. Девка сирота, Иванова дочка. Хороший он был. И она девчонка смышленая. – Смышленая-то смышленая, а страшна как смертный грех! – огрызнулся Виктор. Мужики снова захохотали. – Так не тебе с ней спать! – прокричал сквозь смех бригадир. А Андрей, друг Виктора, белобрысый и долговязый, хлопнул его по плечу: – Ты лучше про Ирку свою думай! Про то, как вам ребенка заделать до армии! – Это еще зачем? – Чего тебе, в Афган, что ли, загреметь хочется? Ирку обрюхатишь – и всех делов! Витек, тебе чё, помочь, что ли? Сам не справляешься? Витя обозлился: – Ща как дам! Механизаторы притихли. Андрюха тоже пошел на попятную… – Да ладно, шучу! Ты меня погоди бить-то, главное, чтоб она тебе дала! Тут Витя не выдержал, кинулся на Андрея с кулаками – уже не на шутку. Дядя Петя, водитель Слава и другие мужики стали их разнимать… да куда там! На поле, на фоне стоящих комбайнов, началась настоящая куча-мала… – Помогите, да что ж это делается!!! – кричала повариха, так и не накормившая бригаду. – Да вы с ума посходили, мужики! Обед-то остывает! Только никто ее не слышал. Потому что Витька с Андреем не могли утихомириться и все катались по полю. * * * Этим же вечером в сарае Витя обнимал красавицу Ирочку. Она все отбивалась, пытаясь ускользнуть от него. – Пусти! Я ж тебе сказала: нет! До свадьбы и не мечтай! – Ир, да я разве жениться отказываюсь? Я ж люблю тебя, дура! Так люблю, что никогда и никого больше любить не буду! Не веришь, что ли? – страстно шептал Витька. – А если и не верю – что тогда? – Значит, точно дура! Мужики надо мной смеются! – А для тебя это главное? – зло оскалилась Ирочка. – Ты ж пойми, я хочу, чтобы все по-человечески! Что тут такого? Хочу, чтобы мы в город переехали. Хочу, чтобы у нас все было как у людей настоящих! Вон Ленка Попова дура дурой, а в городе живет! Хата у нее трехкомнатная! Машина у нее красная! Мебель у ней румынская – прям стеночка такая, я аж как увидела – расплакалась! – Ты мне про эту проститутку брось втирать! – Да? Чем же это она плоха? – Сама знаешь, чем твоя Ленка живет! – Ой, подумаешь! Главное, что живет по-человечески! А ты чего хочешь? Закопать меня в этой глуши! Да? Во придумал, а? Ты всю жизнь комбайнером работать будешь, а я птичницей? Или на ферму отправишь – коров доить? Так у меня маманя всю жизнь дояркой проработала. Навидалась я такого счастья. Бабе сорок лет, а по виду все сто сорок! |