Онлайн книга «Серафима прекрасная»
|
Сима встала и сделала шаг к Зорину, но он заявил рассерженно: – Тебя еще не хватало! Ох, неизвестно, чем все это бы закончилось, но только в класс заглянул сухопарый мужчина лет сорока – это был директор: – Мария Ивановна… можно вас? Учительница быстренько прихорошилась и побежала к выходу – весь класс, вся школа и вся деревня знали, что любит она директора давно и безответно. Дети загудели. В дверях Мария Ивановна обернулась: – Про неуд по поведению помним все! Встали! Класс встал. Только Мария Ивановна вышла за дверь, как к Симе подошла Ирочка Долгова, коварно улыбаясь. – Витек, а хочешь знать, кто про мамку твою и про помидоры Марь Иванне настучал? Вот эта… – Она кивнула на Симу. – Неправда! Я не стучала! Я никогда не стучу! Симу трясло от обиды! Ведь в Витьку она давно была влюб лена, а вот Ирочку терпеть не могла! Долгова не унималась: – Да? А чего ты тогда в отличницах ходишь – просто так, что ль? – Я занимаюсь, потому и отличница! – честно ответила Сима. – Ой, она занимается! – хихикнули девчонки. – Стучит, стучит! На каждого! И перед директором на задних лапах ходит, и перед Марь Иванной! Я слыхала все! – подливала масла в огонь Ирка. – Симка, а ну докажи, что это не так? – вступился за Симу кудрявый Вовка. – А чего мне оправдываться? Это она дура! – кивнула Сима на Долгову. – А ты… ты жаба! Гляньте, девчонки, на морду ее скособоченную. Ты же зеркала дома боишься? Боишься! – закипела хорошенькая Ирка. Класс снова засмеялся. Сима, не выдержав, сильно пихнула Иру, и кто-то крикнул: – Бей ее! Бей жабу! А детям только того и над было… Окружили ее плотным кольцом… – Бей жабу! … Удары сыплются на Симу со всех сторон. Оголтелая толпа бьет ее, бросает на пол. Сима молчит, не зовет на помощь. … Сквозь плотное кольцо своих мучителей она увидела, как неподвижно стоит у доски Зорин. Вот кто-то сорвал с нее очки. Долгова крикнула: – Дай сюда! Ослепни, жаба! Красавица со злостью бросила Симкины очки об пол… Витя не выдержал: – Хорош, ребята! Эй, ща Марья вернется. Пошли, говорю! …Витин голос отрезвил мучителей, они стаей вылетели из класса. И он тоже готов был уйти. Только задержался, подобрал с полу полуразбитые очки. – На! Держи. Он протянул их избитой девочке. Сима посмотрела на него с нежностью и благодарностью: – Спасибо! Витя, постой, а как же «Капитанская дочка»? – В другой раз! – усмехнулся Витька. В дверь заглянул друг Зорина: – Витек, атас! Там Марья в конце коридора! Чешем отсюда! И Витя убежал… – Витя, постой! Постой! – закричала вслед ему Сима. Марья Ивановна, войдя в класс, увидела растрепанную, с разорванным школьным фартучком Симу, которая напяливала на нос пострадавшие очки: – Что здесь было, кто тебя так? Зорин, да? Симочка, ты что молчишь! Он у меня из школы вылетит, охламон такой! Сима, говори, ну… Сима повернула к Марии Ивановне гордое личико: – Не бил он меня, слышите, не бил! Просто я упала! Я сама, случайно! – Как это – просто? – удивилась учительница. – Просто не падают, да так, чтоб стекла из очков повылетали! Как это так? – А вот так! – ответила Сима и вышла в коридор, хлопнув дверью… Сима понуро брела по деревенской улице, чуть не по земле волоча портфель. У забора ее дома шептались две соседки: – В кого Симка такая уродилась? Иван парень ладный. Лида в девках вообще красавицей была! А эта! Ни кожи, ни рожи… – Погоди еще! У меня вон Танька была колобок колобком, ты вспомни! А сейчас от женихов отбоя нет. – У Таньки сызмальства морда была – загляденье, – возразила одна соседка другой. – Как твоя свекровь померла да перестала ее молоком парным пичкать, так у Таньки фигура и нарисовалась! Ты чего сравниваешь Таньку и эту… Сима вошла в дом. Соседки продолжали толковать у забора. Подошла к старому трюмо, угрюмо глянула на себя… Неказиста. Ростом мала. На носу очки разбитые… Плакать захотелось! – Уродина ты! И уродиной будешь! Жаба! Схватила подковку, что лежала всегда на этажерочке, – на счастье, видимо, отец ее туда положил… Замахнулась подковкой – и шарах по зеркалу!!! Старое стекло не выдержало, треснуло, разлетелось на куски… Соседки встрепенулись. – Господи, да что же это? А Сима, разбив трюмо, долго плакала одна в комнате. От того, что некрасивая. От того, что не любит и не полюбит ее Витя. Никогда… От того, что никому в классе она не нужна… Так страшно, когда ты никому не нужен, никем не любим… Вечером вернулась с работы мать Симы – Лида. Она недоумевающе смотрела на разбитое трюмо. – Симушка, да кто же это сделал? – Это я! – ответила Сима. – Да как же это ты? У тебя и сил не хватит! – удивилась Лида. – Хватило… – Так это еще уметь надо, а… Ты же знаешь, что примета плохая – вдребезги-то битое зеркало… Да и жалко трюмо – от матери досталось! В комнату вошел отец: – Ишь еще, трюма ей жалко! Да ему сто лет в обед! – Конечно, тебе хоть всю мебель в доме переломай! Лишь бы телевизор был цел! А по мне, так мебель нужная! – ответила Лида. – Нужная! – передразнил жену Иван. – Это, Симка, знаешь у нее что? Это, Симка, у нее вещизм! Заболевание такое! Это когда вещи дороже человека. Э… да ты бы, Лида, лучше спросила… чего это у дочки с лицом! Он заметил ссадины и кровоподтеки над бровью у Симы: – В школе получила, а? Давай только не ври. При матери не хочешь говорить – мне скажи, я их собственными руками… – Не скажу! Ничего не скажу! – выпалила девочка. Не любила Сима жаловаться, даже родным людям. Иван засмеялся: – Вот вся в меня. Как осел упертая. Он прижал дочь к себе. – Что, профессор, дурнушкой, поди, назвали, да? А ты им всем еще покажешь, что они дурней тебя. С лица, дочка, воды не пить. А зеркало бить глупо – оно не виновато! А я тебя обрадовать хотел, – вдруг сменил тему Иван, – перед самыми выходными в ночное пойдем, коней купать! Тебя с собой беру! |