Онлайн книга «Серафима прекрасная»
|
Двенадцатилетняя девочка Сима с отцом-пастухом смотрят на скачущих лошадей. Неказиста Сима, некрасива… Толстенькая, приземистая. Глазки, правда, умные. Глаза взрослого не по годам человека. Она поворачивается к отцу: – Папа, а что – любовь у них? Да ты не бойся, я большая, все понимаю! – Точно, дочка, любовь у них и есть. Все замечаешь, умница! Ты у меня учительницей будешь! В институт поступишь! О! Как есть – в город уедешь, ученой станешь! – улыбается отец. Сима обиделась: – Да ладно тебе, пап! Меня в школе и так профессором дразнят! Вздохнув, девочка достала из кармана очки в толстой роговой оправе и нацепила их на нос. Очки Симу, и без того не красавицу, уродовали еще сильнее. – Ну и дураки, что дразнят! Умный-то не станет дразнить! А ты, дочка, не обращай на них внимания. Живи по-своему, как живется. Жизнь-то она и покажет, где правда, – возмутился отец. – Точно покажет? А то ж мне тяжело живется, знаешь, пап… – Ты это брось. В нашей стране всем живется хорошо. Мы ж не в Америке какой. В Стране Советов все равны! – Пап, да мы что, на партсобрании, что ли? – Ты чего такое говоришь, Симка! Ладно, ехать уже надо. Солнце садится. В школу тебе завтра. И лошадкам отдыхать надо. … Отец встает и созывает лошадей. Табун сбивается в кучу, и лишь вороной конь все кружится вокруг своей возлюбленной. Отец садится в седло, подхватывает Симу, и скачут они вперед. Обернувшись, Сима смотрит на своего любимого коня, а он все бежит за пегой кобылкой. Дочь продолжает разговор: – Пап, вот ты говоришь, что детей малых в капусте находят. А жеребята в конюшне родятся – сама видела. Это как? – Тебе-то оно зачем? Рано еще про такое знать! – испугался отец. – А вот вырасту, заведу себе десять лошадок. Нет, сто! – Как это ты сто штук лошадок-то заведешь? Ты чего, колхоз, что ли? Или ты в председатели метишь? – А это поживем – увидим! – Тоже верно. Только не бабское это дело колхозом командовать. – В нашей стране все равны. Сам говорил! – А ты меня слушай меньше. Это ты у нас профессор. А у меня чего – семь классов образования. Да и у матери тоже. Ну, пошла! – Отец подгоняет свою лошадь, и она несется еще быстрей, а за ней скачет весь табун. Осталось позади ковыльное поле. И скала огромная, у которой пасся табун. Солнце вскоре скрывается за линией горизонта, освещая ковыль багряным светом. От этого степь вокруг кажется красной-красной… Лошадь под отцом скачет быстро-быстро, от этого девочке становится страшновато, и она крепче цепляется за отца. – Не боись, Симка. Держу! Вот как сама станешь ездить – знай, в седле-то надо крепко держаться, чтобы никто вышибить не мог! – Выучусь! Ты, пап, за меня не бойся. Говорю тебе – выучусь! * * * Маленькое одноэтажное здание почти на краю деревни – Симина школа. Стены недавно побелены. На входе висит плакат: «Учиться, учиться и еще раз учиться». Весь Симин класс слушает Марию Ивановну – классную руководительницу, учительницу литературы. Мария Ивановна – тощая, в синей кофточке и с жиденькой косой, уложенной на голове крендельком, – разбирает тетрадки на столе и вещает недобро: – Стыд вас должен заесть за такие-то оценки по родной литературе! Из пятнадцати оболтусов у троих только четверки за сочинение. Пять двоек – где это видано, а? Зорину вообще хоть единицу ставь! Люди хотят дать рекордам звонкие свои имена! На Олимпиаде в этом году сколько наших спортсменов золотые медали выиграли! А ты, Зорин… ты… Через два года в комсомол вступать! Какой такой комсомол, если ты в шестом классе слово «корова» через «а» пишешь! Это в советской-то школе. Встань, Зорин, горе наше общественное! Витя Зорин хоть и двоечник, зато самый красивый мальчишка в классе! Глаза большие такие, ясные, голубые, светлые волосы. Встал лениво и пробубнил: – А чё я-то, Марь Иванна? Я чё, хуже всех? – Самокритика – это замечательно, Зорин. Это по-пионерски, – обрадовалась Мария Ивановна. – Да, Зорин, ты хуже всех. Книгу ты прочел одну в жизни. Называется «Букварь»! Класс зашелся от смеха, а учительница продолжала возмущаться дальше: – Тише, тише! А все почему, Витя? Потому что мать твоя, вместо того чтобы в колхозе как следует трудиться, теплицами занимается, помидорчики растит – и ты при ней! И ничего ты в этой жизни не знаешь, кроме этих куркульских помидоров! В теплице целый день пашешь, вместо того чтобы читать… Гляди, на базаре еще раз увижу – уши тебе надеру! Грамотей! Класс снова засмеялся. Мария Ивановна подошла к Симе: – Симочка Кузина, возьми ты над ним пионерское шефство. У тебя есть чему поучиться! – Мария Ивановна, а если он не захочет? – тихо спросила девочка. – Не хочет – заставим. Не может – научим! Смотри, Зорин, на Симочку. У нее у единственной пятерка по сочинению. Она на нашем учебном фронте передовичка. Самая передовая передовичка. Дети промолчали, лишь одна девочка прыснула со смеху. Это была Ира Долгова – первая красавица в классе. – И нечего лыбиться, Долгова. У тебя-то самой кроме ветра в голове ничего не водится! – заметила педагог. А та кокетливо возразила: – Зато я не очкастая и не толстая. Мария Ивановна рассердилась не на шутку: – А ну выйди вон из класса! Кому сказала! Долгова поднялась, поправила свои хвостики и начала неторопливо собирать портфель. – Кого ждем? Шевелись, шевелись! Долгова очаровательно улыбнулась: – Мне, Марь Иванна, одной скучно. Можно Зорин со мной пойдет? Идешь, Витек? Витька по зову красотки встал немедленно и тоже начал собирать портфель. Одноклассники за этим внимательно наблюдали. А внимательней всех смотрела на это Сима… С болью смотрела. Нравится ей Витька, а он Иру любит… Учительница перешла на крик: – Да вы что, хотите, чтобы я директору пожаловалась? На совет дружины хотите? Вылетите из школы, потом обратно никто не возьмет! А ну, Зорин, сядь на место! Сядь, я кому сказала! Класс шумит, и кто-то один громко крикнул: – Марь Иванна, он к помидорам своим торопится! – Я вам покажу помидоры! Я тебе, Зорин, покажу теплицу! Ну, кто еще хочет выступить? – завелась Мария Ивановна. Воцарилась гробовая тишина… – Попробуйте только рот открыть – всем неуды по поведению вкатаю. Всем… Кроме Симы. Вот тогда завертитесь, как рыбка на крючке! Симочка, иди сюда! Бери своего подшефного Зорина, будешь ему пересказывать содержание «Капитанской дочки» – он сам ее в жизни не прочтет! Давай! |