Онлайн книга «Полукровка»
|
– Ой! – следуя сложившейся традиции, они загомонили как птички. – Давай лучше ты. Ответы всплыли мгновенно. Собственно, отвечать она могла и сразу, но, не пренебрегая временем, отпущенным на подготовку, села за парту. Рука успела набросать планы ответов, когда, обернувшись на скрип, Маша увидела профессора Успенского. Взгляд, выхвативший Машу, налился теплотой. – Здравствуйте, Юрий Петрович! А я думал, аудитория свободна... – он вошел и остановился на пороге. Преподаватель, принимавший экзамен, поднялся навстречу: – Георгий Александрович! Проходите, пожалуйста. – Нет, нет... Я на минутку. Кстати, как моя ученица? – профессор оглянулся на Машу. – Хотите послушать? – доцент спрашивал предупредительно. – Ну, что вы... Я и не думал, – Успенский поднялся на кафедру и занял свободный стул. Все, кто сидел в аудитории, прислушивались внимательно. Маша вспыхнула: его явление было неподобающим. Собрав исписанные листки, она пошла к столу. Стараясь не смотреть на Успенского, отвечала строго и собранно. Экзаменатор задал пустые вопросы и, довольно улыбаясь, выставил пятерку. Девочки, дожидавшиеся под дверью, кинулись с обычными вопросами: «Что задавал? Какие дополнительные?» Валя, которую она увидела сразу, стояла в стороне. На Валином лице читались страх и растерянность. – Заболела? Что случилось? – машинально ответив на вопросы, Маша подошла. – Сидела до ночи, потом... – Валя чуть не плакала. – Уснула. Не успела доучить. Будет тройка, лишат стипендии... – Шпаргалки есть? – Нету, – Валя затрясла головой. – Ты же знаешь, я не умею. Меня же сразу поймают... Успенский, о котором Маша забыла, выходил в коридор. – Стой здесь, – она приказала и пошла ему навстречу. – Я хочу попросить вас, – они шли по длинному коридору, – конечно, вы можете отказаться... – Да? – он переспросил с готовностью. – Я знаю, вы не помогаете, но там – Валя Агалатова. Подруга, из моей группы... Болела, не успела выучить. Вообще-то она отличница, но если получит тройку... Стипендия... Маша хотела объяснить, что Валя приехала из Ульяновска, мать помогает, но столько не сможет посылать. – Жди на кафедре, – не дослушав, Успенский повернул обратно. На кафедру он вернулся минут через сорок. – Порядок. Заслуженная пятерка, – отчитался деловито. Конечно, Маша обрадовалась, и все-таки... – Спасибо. Вы не думайте, она действительно знает на отлично, – она чувствовала легкую досаду: ради Вали все-таки пришлось попросить. – Верю. Но все равно, с подружки – бутылка, – Успенский говорил радостно, как будто просьба, которую он выполнил, доставила удовольствие. – Хорошо. Передам, – Маша ответила серьезно. Они ушли за загородку. Профессор закрыл дверь. – Знаешь, – он сел за стол. – Ты странная. Иногда мне кажется, в тебе... Не знаю, – Успенский сморщился горестно, – мало человеческого. – Я похожа на зверя? – Машины глаза блеснули. – Интересно знать, на какого? – Понимаешь, в людях должно быть что-то... – руки, лежавшие на столе, свелись в кулаки. – Всю жизнь среди уродов. Конечно, к этому привыкаешь. – Но есть же кто-то, – рот изломился горестно. Профессор потянулся через стол, – кого можно считать своим. Даже в нашей гнилой жизни. Маша сморщилась: тянуло вчерашним перегаром. – Своего роду-племени? – она уточнила надменно. – Да, если хочешь, в каком-то смысле... В косвенном, – Успенский торопился, загораясь. – Вот ты – я точно знаю – никогда не станешь сукой, – он говорил с напором, как будто мысль, которую только что высказал, далась с большим трудом. – Сукой – в смысле собакой? – Маша переспросила холодно и весело. – Сукой – значит сукой, – брови Успенского взметнулись. Он откинулся в кресле и засмеялся. Голоса, бормотавшие за стеклянной загородкой, стихли настороженно. Маша слушала. Он, сидевший напротив, смотрел на нее человеческими глазами, в которых не было и тени волка. Темный румянец выступил на его щеках. Рука тянулась к Маше, вздрагивая кончиками пальцев. «Ошибка. Неужели это – ошибка?» Страшное подозрение хлынуло кровью в сердце. Маша встала и выбежала вон. Она шла по длинному коридору. Сердце билось толчками, заходилось отвращением. Маша вышла на улицу и села на скамейку. Снег, выпавший утром, к полудню успел подтаять. Белые скамейки покрылись холодной влагой. Она провела ладонью. В песке, скрипевшем под ногами, остались следы каблуков. Ошибки быть не должно. Он сказал: никогда не станешь сукой. Это дается от рождения. Или – нет? Усмехаясь, Маша думала о том, что Успенский стал волком. Когда они загнали его за решетку. Про себя она повторила: они и мы. Но если мы не рождаемся волками, значит, и они не рождаются суками? Почему же он так уверен? Мало ли что может случиться... «Никогда не станешь сукой», – она прошептала с удовольствием, как пробуя на вкус профессорские слова. «Нет, – горькие слова казались сладкими. – Тому, кто стал волком, не превратиться в человека. Так бывает только в сказках». Она встала и пошла к воротам. Следы впечатывались в песок уверенно и ровно. 2 Если бы подруга спросила, Валя не стала бы таиться. Ей бы и в голову не пришло бы скрывать. В конце концов, она не сделала ничего плохого. Просто Маша-Мария ни о чем не спрашивала. Вале о таком говорить неловко. Все-таки это касалось и ее брата. Если бы Иосиф захотел, мог бы и сам рассказать. Так Валя уговаривала себя, смутно понимая, что дело не в ней и не в Иосифе. Последнее время МашаМария как-то отдалилась. Все чаще Валя встречала ее холодные глаза. И вообще вела себя так, будто Валина жизнь ее совсем не касается. Конечно, Валя смирялась с таким поворотом и, вспоминая о том, сколько раз Маша-Мария ей помогала, – взять хоть этот последний случай, – старалась чувствовать благодарность. Но что-то, тлевшее в глубине, вспыхивало недобрыми мыслями. В этих мыслях являлись то большая ленинградская квартира, доставшаяся Маше-Марии не по заслугам, то индивидуальные занятия с профессором, поставившие сокурсницу в особое положение. Экзаменационная история, в которой подруга пришла ей на помощь, и вовсе убеждала в том, что болтовня девочек имеет под собой основания. Тогда, войдя в аудиторию и вытянув билет, она собралась было сесть за парту, но тут явился Успенский. Вошел в аудиторию и вдруг сказал, что хочет кого-нибудь послушать. Например, вот эту студентку. «Как ваша фамилия, Агалатова?» «Конечно, пожалуйста», – преподаватель развел руками. |