Онлайн книга «Уроки верховой езды»
|
Я никогда еще не слышала в голосе Дэна подобной горечи, но я очень хорошо его понимаю. Я уезжаю оттуда с твердым намерением посвятить остаток своих дней этим животным. * * * До самого вечера я не могу отойти от впечатлений. Даже сделала ошибку в ведомости, такую, что означенный работник — Пи-Джей — точно немедленно удрал бы в Аргентину, согласись банк обналичить предъявленный чек. В отчаянии я закрываю программу и бросаю все распечатки в корзину. Позже займусь! Получка через три дня… Я берусь за мышь… И почти помимо воли ныряю в глубину Всемирной сети. Я определенно многовато времени там провожу, но ничего не могу с собой поделать. Я продолжаю и дома, пока жду ужина. А потом ночью, когда полагалось бы спать. И утром, едва войдя в офис. Меня влечет надежда найти хоть что-то еще. Крохотную картинку. Старую статью. Сухой отчет о давних соревнованиях… У меня на жестком диске уже хранится четырнадцать фотографий и подборка публикаций. Сегодня я нарыла еще кое-что по микрочипам и страховке лошадиных жизней. Загрузила три фотографии. Пометила сайты. И вот теперь сижу, поглядывая через окошко на манеж. Жан Клод снова ведет индивидуальное занятие. На сей раз у него под началом пожилой джентльмен. Он едет на Разматаззе. Если можно так выразиться. Тазз у нас — профессионал. Он скачет легким галопом, хотя всадник слишком отвел ноги назад, то есть его корпус сильно наклонен вперед, его так и болтает в седле. Со стороны кажется, что он хватается за гриву коня. Страшно подумать, что учинил бы над таким наездником конь вроде Гарри! — Аннемари? — окликают меня. — Мм… Что? Я вздрагиваю от неожиданности. Быстро закрываю окно браузера и оборачиваюсь посмотреть, кого еще принесло. Это Пи-Джей. Он моргает на меня из-под козырька замызганной красной бейсболки, даже не догадываясь, что случайно едва не разбогател. Возраст Пи-Джея определить невозможно — сколько угодно от тридцати пяти до семидесяти. Он седоват и обветрен годами жизненных тягот и нелегкого физического труда. Невелик ростом, у него дочерна загорелое лицо работящего гнома, а во рту не хватает зубов. Тем не менее Пи-Джей мне нравится. Он хорошо управляется с лошадьми и вообще отменный работник. А еще он — неформальный ходок к начальству от лица всех конюхов. — Вы заказали опилки и сено? — спрашивает он меня, просунув темную физиономию в приоткрытую дверь. — А то ведь кончаются… Я чуть не поправляю его — не кончаются, а начисто кончились. — Еще нет, — говорю я. — Как раз собиралась звонить по этому поводу. — Вот и хорошо, — продолжает он застенчиво. — Еще такое дело, вы бы вышли взглянуть на открытые манежи… Я их ровнял нынче с утра, пришлось все препятствия разобрать. А теперь не упомню, где какое стояло… — Спросите Жана Клода. Он должен знать. — Так у него занятия до пяти, а у меня там владелец жалуется… — Хорошо, без проблем, — говорю я. Подхватываю темные очки и иду с ним вниз. Я сразу замечаю недовольного коневладельца. Это плотная дама средних лет, с ломкими от окрашивания светлыми волосами, облаченная в бордовые бриджи фирмы «Аанштадт Дас». Бросив на меня один-единственный взгляд, она раздраженно поворачивается к Пи-Джею. — Я менеджера требовала! — басом произносит она. Она так простуженно гнусавит, что мне хочется прокашляться. — Вообще-то я и есть менеджер, — говорю я, вставая напротив нее. Пи-Джей, открывший рот для ответа, тихо закрывает его и отступает с глаз долой. — Где Урсула? — осведомляется дама, наконец-то удостоив меня вниманием. Я не могу рассмотреть ее глаз, упрятанных за противосолнечными очками от Феррагамо. — Я ее дочь, — говорю я. — А когда она вернется? — Не знаю. Она временно занята другими делами. Дама подбоченивается. — Поверить не могу! Сначала половину моих занятий отменяют, не объявляя причины. Когда я все-таки прихожу, то — здрасте-пожалуйста! — вижу нового тренера. А теперь еще и менеджер поменялся! Может, скажете, что вы еще намерены поменять? — Больше пока ничего, — говорю я. — Так как вас зовут? — Вот видите! Она даже не знает, кто я такая! Некоторое время мы играем в гляделки. — Доктор Джессика Берман, — представляется она наконец. — Ладно, Джессика… — Для вас — доктор Берман! Я вдыхаю, выдыхаю и начинаю с начала. — Ладно, доктор Берман, давайте заново установим препятствия… Я иду к двери, сопровождаемая по пятам Пи-Джеем и доктором Берман. Вот уж кто точно не потеряется. Жалобы сыплются из нее сплошным потоком, как из худого мешка. — …Полагаю, именно поэтому мне никто не сказал на прошлой неделе, что Сэм жалуется на плечо. И почему у него лизунец такой грязный? У вас же вроде конюшня с полным набором услуг? Я не должна тратить свое время на отмывание лизунцов или дожидаясь, пока кто-то установит препятствия… — Порез у Сэма на плече был с ноготь размером. Но я сделаю пометку, чтобы в другой раз вам позвонили… И позвоню. В три часа ночи. Или в момент рождественского застолья. Я уж подгадаю. — А препятствия разобраны потому, что Пи-Джей только закончил ровнять площадку, вы будете самой первой, кто там поедет, и грунт… Я умолкаю — кое-что отвлекает меня. По дорожке пробирается синий пикап Дэна. Потом скрывается за домом. Ничего не понимая, я бросаю взгляд на часы. Когда пикап показывается снова, из него выбирается Ева. Она что-то кричит. Что именно, я пока не разберу, но вижу, что у нее форменная истерика. Она громко хлопает дверцей, врывается в дом, и эта дверь тоже закрывается с гулким хлопком. Я срываюсь на бег. У меня за спиной длятся нескончаемые претензии доктора Берман. — Но тогда ему следовало бы… Эй, что происходит? Куда это вы? Ее голос выходит на новый уровень экспрессии. — Извините, неотложное дело, скоро вернусь, — кричу я на бегу. Дэн дает задний ход, но замечает меня и останавливает машину. Он ждет, не заглушая двигателя. Я пробежала добрую треть расстояния до дома, но голос доктора Берман звучит наподобие туманного горна: — Нет, это попросту невыносимо! Вы бы лучше задумались, хорошенько задумались о том, как вы обращаетесь с владельцами лошадей! Ваша конюшня ведь далеко не единственная в… Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Я готова взорваться. — Бога ради, тетка, почему бы тебе носок в рот не засунуть? У нее падает челюсть. У Пи-Джея округляются глаза. Я переживаю мгновение неуверенности. Мгновение четкого понимания, что я сейчас натворила. Потом снова бегу. |