Книга Анжелина и холостяки, страница 49 – Брайан О'Рейлли

Гай, пропавший, казалось, навеки, наконец-то вернулся и приволок с собой таз кипятка, вчерашний «Инквайр», рулон марли, ножницы и кучу прочих мелочей, которые выгреб из аптечки.

— Анжелина! — испуганно воскликнул он, увидев ее на полу. Таз с водой он поставил у изножья кровати, свалил рядом остальное барахло. — Почему ты на полу?

— Пожалуйста… не задавай вопросов, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Ты в порядке?

— Нет!

Она сама не ожидала услышать такой дикий, почти звериный, болезненный вопль. Боль ослепляла, лишала разума. Казалось, все нутро выворачивается наружу.

— Помоги мне, — простонала она. — Помоги!

Анжелина пыталась сохранить рассудок. Нужно помнить о дыхании, так? На курсах постоянно твердили о дыхании, но она не в состоянии его контролировать. Слишком больно.

Вот опять. Когда бесконечный приступ все же прекратился, Анжелина почувствовала, как что-то влажное и теплое стекает по подбородку. Гай влажной салфеткой вытер кровь, сочившуюся из прокушенной губы.

Потом он откинул одеяло и помог Анжелине взобраться обратно на кровать. Она вытянулась на спине, утопив мокрую голову в подушке.

— Принеси чистые полотенца… из шкафа… в холле.

После следующей схватки Анжелине удалось стянуть с себя белье, прежде чем Гай вернулся с охапкой полотенец.

— Ты дозвонился до доктора? — спросила она.

— Нет. В смысле — да. Я оставил сообщение для доктора Фитцпатрик, но смог поговорить с доктором Витале. Его жена дала мне его рабочий телефон. Он позвонил по 911 и постарается добраться сюда как можно скорее. Я рассказал ему, что у тебя ночью были схватки; он сказал, что, похоже, у тебя полное раскрытие и скоро начнутся потуги. Не волнуйся, он объяснил мне, что делать.

— Господи… — Анжелина рефлекторно сжалась перед неотвратимостью следующего спазма.

Гай, склонившись над кроватью, посмотрел ей прямо в глаза:

— Доктор велел попытаться пощупать, где ребенок. Сейчас я попробую это сделать, хорошо?

Она кивнула. Гай откинул одеяло, положил ладонь на живот. Прикосновения были мягкими и уверенными. И она совсем не смущалась. Сейчас они были вместе.

— Знаешь что? — вдруг сказал Гай.

— Что? — Она задышала часто-часто.

— Все будет хорошо.

— Я знаю…

«Знаю» переросло в долгое «ууу!». Когда жесточайшая схватка закончилась, Анжелина в отчаянии посмотрела на Гая, судорожно сглатывая в попытке унять нервное стаккато дыхания.

— Я не смогу! — разрыдалась она.

— Сможешь.

— Нет!

— Ты сможешь. Послушай меня. Немножко подожди, потом начинай тужиться. Если не тужишься, просто дыши, идет? Жди и дыши. Я знаю, ты сильная. Ты справишься. Слышишь?

— Да. Ладно, — выдохнула она.

— Ты чувствуешь, когда пора тужиться?

— Что? — Она с трудом понимала, что он говорит, но сам звук голоса помогал.

— Ты чувствуешь, когда пора?

— Кажется, да. Вот… Ооооууу….

Голова запрокинулась, волна дикой боли прокатилась по животу, и она сумела натужиться. И через минуту вновь. И еще раз. Анжелина вся дрожала и чувствовала себя совершенно истерзанной. Вот бы потерять сейчас сознание или уснуть. Скорее бы все закончилось, как и чем угодно, лишь бы кончилось.

— Отлично, — сказал Гай. — Ты молодец. Последняя была долгой и медленной, верно?

— Похоже, — слабо отозвалась она.

— Итак, ты теперь поняла, на что это похоже, верно?

— Не уверена…

— Медленно и плавно, как будто нажимаешь на педаль газа… отпускаешь сцепление…

— Я не могу.

— Можешь, конечно можешь, — нежно настаивал Гай. — Дыши, отпускай сцепление, мягко вперед, потом чуть назад. Ты необыкновенная женщина, Анжелина. Я знаю.

— С-спасибо…

Боль вернулась, медленно и плавно. Она пыталась контролировать процесс, но неумолимая сила раздвигала внутреннее пространство ее тела, словно шар, полный горячей воды, готовый в любой миг лопнуть. И в верхней точке этой боли, когда она не в состоянии была вынести еще хоть миг, Анжелина натужилась изо всех сил.

— Боже правый, — выдохнул Гай. — Я вижу головку. Слышишь, Анжелина? Я ее вижу, ты справилась, уже почти все.

Анжелину охватило отчаяние. В глазах мелькали вспышки света, она, кажется, теряла сознание. Все, больше она не может. Последняя потуга — это конец.

— Неправда, — простонала она. — Это никогда не кончится.

— Я вижу головку, говорю тебе, еще немножко.

— Ты врешь.

Гай схватил ее руку и прижал к промежности.

— Ничего я не вру. Вот, чувствуешь?

Анжелина испуганно вскрикнула и рассмеялась.

— Ой, я чувствую. Я его чувствую! Мой малыш!

Неведомо откуда нашлись силы для финального рывка. Малыш рассчитывал на нее, надеялся, что она выпустит его в этот мир, и она не могла подвести его.

Новые и новые потуги сотрясали Анжелину, она словно провалилась в туннель бесконечных страданий, не представляя, что ждет ее на другом конце, и ей было безразлично, где он, этот конец. Она просто слушала команды Гая «Тужься!» — и тужилась. И оказывается, у нее осталось еще достаточно сил. Теперь процессом управляла сама природа, и они лишь подчинялись ей, ради великого чуда жизни.

— Оооооххх, — в последний раз простонала Анжелина, и вдруг ее сотрясла невероятная, оглушительная дрожь освобождения.

— Господь всемилостивый и милосердный! — вскрикнул Гай. — Да! Вот он, я держу его! Да это мальчик!

Анжелина, задыхаясь, откинулась на подушки. Гай завернул ребенка в чистое полотенце и держал его неловко, словно буханку хлеба. У Анжелины в глазах потемнело, комната подернулась легкой дымкой.

— Как он? — спросила она. — С ним все хорошо? Он нормально дышит?

Гай уставился на малыша. Холодок пробежал вдоль позвоночника.

— Не знаю.

У Анжелины хватило сил только приподнять голову.

— Что? Как не знаешь? — в панике крикнула она.

— Я… не пойму…

Анжелина зашлась в рыданиях.

— Боже, Боже, помоги мне, почему он не дышит? Гай беспомощно смотрел на нее, прижимая новорожденного к груди.

— Что мне делать?

— Ты должен крестить его, — в мучительном отчаянии простонала Анжелина.

Гая словно обухом по голове ударили.

— Я? Но я не могу.

Анжелина уже была на грани истерики.