Книга Номер 10, страница 16 – Сью Таунсенд

Как-то раз он впустил в свой дом хаос в лице Гвендолен Фармер, необычайно привлекательной и ужасно настойчивой женщины, с которой встречался три месяца в 1998 году, когда его перевели в Новый Скотленд-Ярд прослушивать записи телефонных переговоров. Гвендолен обвинила его в том, что он женат. Иначе почему он еще ни разу не пригласил ее к себе? Она живет буквально в десяти минутах от него, так почему же они всегда именно к ней ходят заниматься любовью, энергично и с фантазией?

В минуту слабости Джек капитулировал, но через полчаса после того, как она вошла (чуть сбив коврик у двери и мгновением позже сдвинув вправо диванную подушку), между ними все было кончено.

В тихое упорядоченное жилище Джека Гвендолен ворвалась как дикий зверь. Она принесла с собой беспорядок и увечья — планеты сталкивались, Солнце вращалось вокруг Земли, реки текли вспять,

псы скрещивались с котами, мертвецы оживали и время повернуло свой ход.

Гвендолен так и не поняла, что произошло. С ее точки зрения, она вошла в неестественно чистую и аккуратную квартиру, швырнула пальто на диван, сбросила туфли, удобно устроилась, зажгла сигарету и стала рассказывать Джеку о том, как прошел день в отделе розыска.

Уже на следующее утро она со слезами делилась с коллегой:

— У него лицо побелело, он весь затрясся и попросил меня уйти. А что я такого сделала?

Джек чуть не попросил премьер-министра подождать перед входной дверью на улице, но бедный трансвестит в своем смешном наряде стал бы легкой поживой любого прохожего хама. Джек стиснул зубы и позволил премьер-министру вступить в тесную прихожую, а потом зашел сам и прикрыл за собой дверь.

— Вот это да, сколько книг, — удивился премьер-министр. — И вы все прочитали?

— Нет, сэр, они мне нужны для утепления и изоляции, — с сарказмом ответил Джек.

У премьер-министра отлегло от сердца. Он не вполне понимал, в чем дело, но ему стало как-то не по себе при мысли, что придется провести неделю с человеком, который действительно прочел полные собрания сочинений Маркса, Энгельса и Уинстона Черчилля.

— Расставлены в каком-то особом порядке, — сказал премьер-министр, проводя пальцами по корешкам любимых книг Джека.

— Система Дьюи, сэр. — Джека перекосило, когда гость вытащил «Права человека» Томаса Пейна, а потом неправильно вставил между «Англичанами» Джереми Паксмана и поваренной книгой «Две толстухи» Дженнифер Патерсон. Джек оставил премьер-министра изучать коллекцию компакт-дисков в гостиной, а сам поспешил в спальню, где собрал небольшую сумку. Он выбрал один из трех теплых замшевых пиджаков, висевших в целлофановых чехлах в шкафу для одежды, через пять минут вернулся в гостиную и повел премьер-министра к выходу.

— Значит, миссис Шпрот нет? — спросил премьер-министр, пока они ждали автобус № 73 до вокзала Кингс-Кросс.

— Нет, сэр, — сказал Джек.

Премьер-министр кивнул в сторону набережной и прошептал:

— Вы просто обязаны перестать называть меня «сэр», это же так очевидно выдает. Зовите меня Эдвард. Впрочем, нет, наверное, в данных обстоятельствах лучше подойдет Эдвина. — Премьер-министр по-девчоночьи стеснительно рассмеялся и спросил: — А можно нам сесть на верхней площадке?

Джек отрабатывал про себя произношение имени «Эдвина».

Скопление народа на вокзале Кингс-Кросс напоминало массовку из старого русского кино про Октябрьскую революцию: то же ощущение суматохи и отчаяния. У станции Питерборо сошел с рельсов поезд, а в авиадиспетчерской службе Суонвик отказал компьютер, и все это привело к тому, что желавшие уехать в Эдинбург ночным поездом застряли на вокзале. Джек держал премьер-министра за руку, ведя его через толпу.

Сторонний зевака увидел бы внимательного мужа, который заботится о взвинченной жене. Зритель более наблюдательный заметил бы у жены довольно крупный кадык, местами плохо выбритый.

Джек взглянул на табло и увидел, что поезд на Эдинбург, на который они собирались сесть, задерживается до дальнейшего уведомления. Свободных мест в зале ожидания не было, и они сели прямо на пол. Несколько раз Джек оставлял премьер-министра присмотреть за вещами и вставал в длинную очередь в буфет. Премьер-министр иногда забывал, что он женщина, и садился, широко расставив ноги, а парик у него съезжал набок. Тогда Джек мягко напоминал ему о том, что он сменил пол.

Старая женщина, сидевшая по соседству на чемодане, обратилась к премьер-министру:

— Я заплатила за билет сто тридцать фунтов и все сижу, уже целых пять часов, никаких объявлений, никакой помощи от персонала. Вообще никакого персонала. У Муссолини по крайней мере поезда ходили по расписанию. Стране нужна диктатура.

Когда они сели в поезд, было уже пять утра. Закинув на плечо обе сумки, Джек толкал премьер-министра через энергично работавшую локтями толпу — все спешили занять места. Они пробрались по проходу, отыскивая два места рядом, и наконец-то уселись друг против друга за столиком на четверых. Один угрюмый незнакомец в камуфляже вытащил сумку с шестью высокими банками экстракрепкого пива «Мак-Юанз» и поставил на стол перед собой — недобрый знак. Другая угрюмая незнакомка, молодая женщина с геометрически правильной прической, раскрыла книгу «Системы менеджмента в глобализованном мире».

Вскоре все места в вагоне были заняты, но люди все входили, волоча тяжелые чемоданы, неуклюжие свертки и сумки.

Премьер-министру пару раз чуть не сшибли парик, пока Джек не предложил поменяться с ним местами. Воспитанного премьер-министра оскорбляло, что женщины стоят в проходе, он порывался предложить им место, но напоминал себе, что теперь он и сам женщина. И вообще женщины вроде Адель много лет боролись за право стоять в автобусах и вагонах, пока мужчины сидят.

Он прижался лицом к оконному стеклу и вперился в серый рассвет. Мимо проплывали предместья Лондона. Его удивило, что палисадники и дворы домов, мимо которых шел поезд, так неопрятны, а сараи и пристройки чуть не разваливаются. Почему люди копят в своих садиках старые холодильники, печки и прочий мусор? Может, надеются, что когда-нибудь пригодится в хозяйстве? Он спросил мнение Джека.

Ответил угрюмый мужик в камуфляже:

— За вывоз слупят сто пятьдесят фунтов. У нас ведь это херово правительство ввело налог на свалки.

Он представился. Его звали Мик, он ехал к брату на свадьбу. Мик спросил премьер-министра, зачем она едет в Эдинбург.

Премьер-министр потупил глаза и тихонько ответил:

— Надеюсь отыскать могилу матери.

— Круто, — сказал Мик, приканчивая третью банку. — А это, значится, муж? — и кивнул на Джека.

— Нет, — солгал премьер-министр. — Это мой брат.

— А муж-то где? — напирал Мик.

— Я не была замужем. — Вранье давалось Эдварду легко. С правдой было гораздо сложнее. В его политическом мире одно-единственное правдивое высказывание могло обрушить или взвинтить курс фунта стерлингов.