Онлайн книга «Три мудреца в одном тазу»
|
Колобков несколько секунд обдумывал эту мысль, и уже почти соблазнился. Очень уж приятная картинка нарисовалась в мозгу. Но в конце концов все-таки отверг искушение. - Зинку жалко… - вздохнул он. - Иваныч, ну выдели хоть сто грамм, не жлобись! Я тебе сегодня жизнь спас! А ты со мной еще за прошлый раз не рассчитался! - Это за какой еще?… - А с той летучей мышью-то, а?… - Гы-гы, так это когда было? - хохотнул Колобков. - Жлоб ты все-таки, Иваныч… - Зато на «Майбахе» езжу. Когда из зарослей показалась вереница унылых мбумбу, жена и теща Колобкова чуть не померли от страха, решив, что главу семейства уже съели и теперь пришли за добавкой. Фабьев тоже в первый момент хотел отдать концы и держать курс в открытое море. Но потом заметил важного, как индийский паша, Колобкова, подстегивающего островитян прутиком. - Серега, переведи, чтоб сгружали аккуратнее! - потребовал Колобков, руководя работами. - Они так всю валюту поколют! А она теперь моя! - Ссыпайте все в кучу, - меланхолично «перевел» Чертанов. - Ай, что ты, Серге, деньги же побьются! - опасливо заметил Зуптупа, ставший бригадиром грузчиков. - Ничего страшного, пусть бьются, - пожал плечами Сергей. - Они все равно не мои. В результате три мешка с ракушками (накопления целого племени!) превратились в кучу перламутрового мусора. Колобков долго топал ногами и орал, но поделать ничего уже не мог. Чертанов делал постное лицо и озабоченно качал головой - ай-яй-яй, какие вредные папуасы, все ракушки побили! Саботажники! Когда «Чайка» подняла якорь, все мбумбу вздохнули с облегчением. И только Зуптупа вздыхал, вспоминая такую симпатичную, хоть и с небритой головой, Свету. А в известняковом дворце старого вождя лежал и тихо постанывал старый Туптуга. Его избили до полусмерти. Причем два раза: Колобков с супругой за то, что гад завел их в деревню каннибалов, а сородичи - за то, что привел к ним этих проклятых белых. Конечно, мбумбу лупили старика не руками, а палками - дотрагиваться до чумбуи-леки никто не собирался. Хорошо еще, что убивать «набитого грязью» - табу, плохая примета, а то бы точно пришибли. Остров Бунтабу с каждой минутой удалялся, пока не превратился в едва различимое пятнышко в необозримой дали. Происходи дело на Земле, он уже скрылся бы за горизонтом, но только не на Эйкре, с его «двумерным космосом». Колобков стоял на носу, гордо приложив ладонь ко лбу в классическом «жесте впередсмотрящего». Его не смущало то, что в этом мире подобный жест лишен всякого смысла - все-таки его основной смысл состоит в том, чтобы не ослепляло солнце. Главное - смотрелось красиво. Время от времени бизнесмен отрывался от этого важнейшего занятия и критиковал Чертанова, сидящего в шезлонге и баюкающего больное колено. Оно оказалось неповрежденным (всего лишь сильный ушиб), но Сергей ныл так, будто ему ампутируют самую дорогую часть тела. Таковой он считал компьютер. - Петр Иваныч, а почему вы не забрали с собой идола Лукенкуи? - как бы между делом спросил сисадмин. - М-м-м… а на черта мне этот бульник? Что у меня - дома кирпичей мало? - Ну, он только снаружи каменный… - А внутри? - Золотой… Увидев, как Колобков бегает и матерится, Чертанов почувствовал себя отмщенным. Конечно, он поймал шефа на самый примитивный розыгрыш - ну откуда бы, спрашивается, у первобытного племени такая тьма золота? Каменного идола они себе вытесали - божок все-таки, народный покровитель, надо расстараться - но золотого… Да на острове Бунтабу и не было этого металла… Минут через десять Петр Иванович все-таки догадался, что его разыграли. И торжество Сергея очень быстро закончилось. Валере после мазей чернокожей травницы явно полегчало. Он все еще не пришел в сознание, но дышать стал ровно. Еще во время перехода через джунгли Света, вернувшая себе аптечку, да еще и заполучившая новую - немецкую, обработала ему рану антисептическим кремом и налепила пластырь с оксидом цинка. Телохранителю предстояло несколько дней провести в постели, но за жизнь можно было уже не опасаться. А Гена совсем оклемался и теперь стоял у борта, похожий на мумию - весь в бинтах. Он стыдливо глядел на шефа, не переставая укорять себя за то, что не сумел выполнить долг телохранителя. Даже предложил уволить его к чертовой матери. Колобков только отмахнулся. - Гюнтер, ты бы переоделся, что ли… - предложил он немцу, по-прежнему таскающему полевую форму. - Нет, - коротко ответил тот. - Мне есть нравиться этот мундир. - Ну хоть автомат убери куда-нибудь… - Нет. Мне есть нравиться это оружие. - Нафига тебе есть оружие? Оголодал, что ли? Матильда Афанасьевна, у нас тут немец голодный! - Да чтоб вам лопнуть с вашим немцем, Петр Иваныч, - ласково ответила теща. - Дожили - даже негры его жрать отказались! - Не отказались! - почему-то обиделся Колобков. - Не отказались! Это я отказался! А вы-то небось расстроились, что зять живой вернулся, да? И-эх, и не стыдно вам? - Ни капельки, - отрезала теща. - Заколите-ка мне лучше кабанчика - накатаю на ужин пельмешки… - Это вон Гена с Валерой… хотя нет, они щас даже порося не завалят… - Шеф! - тоскливо пробасил Гена. - Сиди уж, вояка… Гюнтер, а ты как, поросеночка Матильде не заколешь? Грюнлау на миг задумался. Он-то сам за всю жизнь не убил животного крупнее таракана, но дедушка, с недавних пор занявший уголок в голове, без зазрений совести мог прикончить и человека, а не то что поросенка. Немец молча кивнул, вынул штык-нож, и зашагал в трюм. Следом заковылял Петрович - он ужасно смущался, но орлиный желудок при одной только мысли о свежем мясе начал жадно бурчать. - Эх, Зинулик, видела б ты, как я там всех!… - обнял жену Петр Иванович. - Этого раз, того два!… С шашкой на лихом коне!… А они нас за это сожрать решили, уроды! - Хорош врать, - равнодушно стряхнула с себя мужнину руку Зинаида Михайловна. - Небось, и не собирался вас никто есть - просто напились с вождем до зеленых чертей, вот и придумал себе оправдание! - Зинулик, ну что ты на меня наговариваешь?! - обиделся Колобков. - У Гюнтера спроси, или у Петровича! - Петрович и сам пьет, как кобыла. А у Гюнтера теперь мозги набекрень. Эти волшебники… - Да? - кротко уточнил Мельхиор, подкравшийся неслышно, как лиса в мягких тапочках. Мягкие тапочки он стянул у Матильды Афанасьевны. - Мельхиор Мельхиорович? - растерянно обернулась Колобкова. - А мы тут как раз про вас вспоминали… - Да? - снова повторил волшебник. - Ты где, старый идиот? - окликнул его Бальтазар. - Иди сюда, а то заблудишься! |