Онлайн книга «Вопрос на десять баллов»
|
Неожиданно Ребекка прерывает поцелуи, и я уже ожидаю от нее вопроса относительно того, что я, черт побери, собираюсь делать, но вместо этого она шепчет: – Брайан? – Что? – Мне кое-что нужно сказать тебе. Я не шутила, когда говорила, что у меня особенный день… – Вот и прекрасно. У меня тоже такой день… Ребекка озадаченно смотрит на меня: – Брайан, ни за что бы о тебе такого не подумала. – О да, поверь мне. Я как раз думал, что сегодня будет скукотища, потом понял – сегодня особенный день… – Так у тебя тоже месячные! – хмурится Ребекка. – Что? А, я понял. Извини, естественно, нет. Я-то думал, что день у тебя особенный, потому что мы с тобой… ну… – Что? – Оказались в одной постели. – И что дальше? Я на секунду запинаюсь. – Есть же такое выражение… – без всякой надежды говорю я, но моя рука уже покинула лифчик Ребекки, чтобы никогда туда не вернуться. Ребекка поднимается, поправляет колготки, и я понимаю, что снова все просрал. – Возможно, все это, в конце концов, не такая уж и хорошая идея. – Честно говоря, мне по фиг. – А это еще как понимать? – Мне твои месячные по фиг. – Ой, как я рада, что ты не возражаешь, Джексон. Как ни крути, я насчет этого сделать ни хрена не могу, правда? – Извини, но я просто не знаю, что еще я могу сказать. – Готова поспорить, что у Алисы Харбинсон никогда не бывает месячных… – Что? – Она, наверное, платит какой-нибудь подружке, чтобы у той были месячные вместо нее… – Подожди, а при чем здесь Алиса Харбинсон? – Ни при чем! – Ребекка поворачивается, и мне кажется, что она вот-вот снова вопьется в меня, но ее губы растягиваются в улыбку, ну, в полуулыбку. – Сотри-ка помаду с лица. Ты похож на клоуна… Я вытираю рот уголком одеяла и слышу, как она шепчет: – Да ты и есть долбаный клоун. – А сейчас я что натворил? – Сам знаешь что. – Эй, да ты сама начала! – Что начала? – Говорить об этой, об Алисе. – Боже мой, Джексон… – Я заговорил о ней только потому, что о ней заговорила ты… – Но ты ведь думаешь о ней, правда? – Неправда! Не думаю я о ней! – возмущаюсь я. Но я о ней думаю. Ребекка смотрит мне в глаза ровно столько, сколько нужно, чтобы убедиться в этом, затем отводит взгляд. – Как это глупо, – спокойно говорит она, протирая глаза ладонями. – Что-то я поднабралась немного. Пойду я, наверное. Раньше я в этом не был уверен, а теперь точно не хочу отпускать ее, поэтому подползаю к ней и пытаюсь снова поцеловать ее. Она отворачивается. – Почему ты уходишь? – Не знаю… Я не знаю, что на меня нашло. Мы можем это все забыть? – Хорошо. Ладно. О’кей. Я бы не хотел, чтобы ты уходила, но раз ты так хочешь… – Да, я так думаю. Думаю, мне пора идти. Она поднимается, запахивает полы пиджака и направляется к двери, оставив меня в раздумьях: что я делал все это время. Помимо банального полнейшего безрассудства. Я выхожу вслед за Ребеккой в коридор, где она с трудом протискивается сквозь скопление велосипедов. – Ну вот, посмотри – теперь порвала эти чертовы колготки… – Дай я хоть домой тебя провожу. – Спасибо, не надо. – Мне не трудно… – Да я сама… – Тебе не стоит возвращаться одной… – Я в порядке… – Нет же, я настаиваю… Тут Ребекка резко разворачивается и, тыкая в меня пальцем, отрубает: – А я настаиваю, чтобы ты не шел, понятно? Мы оба поражены резкостью этого высказывания: кажется, я даже сделал шаг назад. Мы смотрим друг на друга, пытаясь понять, что происходит, затем Ребекка говорит: – Кроме того, тебе надо лечь. У тебя сегодня критический день, помнишь? – Она открывает дверь. – Давай больше не будем об этом вспоминать, ладно? И никому об этом не рассказывай, хорошо? Особенно этой Алиске-блин-Харбинсон. Обещаешь? – Конечно же, я никому не скажу. Зачем мне говорить Алисе… Но Ребекка уже на полпути вниз по ступеням и, не оглядываясь, уносится в ночь. Третий раунд
– Простите меня, – сказал Себастьян через некоторое время. – Боюсь, я был нелюбезен с вами сегодня. Брайдсхед часто оказывает на меня такое действие. Ивлин Во. Возвращение в Брайдсхед. Перевод И. Бернштейн 23
В о п р о с: Какие ткани подразделяются на три типа: поперечнополосатые, гладкие и сердечная ткань? О т в е т: Мышечные ткани. Несколько зароков, данных в новогоднюю ночь. 1. Больше времени уделять своей поэзии. Если ты серьезно настроен в отношении поэзии как литературной формы, а также источника дополнительного заработка, то тебе над ней стоит поработать побольше, особенно если ты намерен выработать собственный неповторимый стиль. Помни, Т. С. Элиот написал «Четыре квартета», работая в банке, так что недостаток времени – это не оправдание. 2. Хватит давить прыщи, особенно когда разговариваешь с людьми. Если наука нас чему и научила, так это тому, что выдавливание прыщей только распространяет инфекцию и приводит к появлению новых угрей. Простооставь свою кожу в покое, найди другое занятие для рук, научись курить или еще что-нибудь в этом роде. Помни: никто не захочет поцеловать кровоточащее лицо. 3. Будь невозмутимым. Не суетись перед Алисой – она тебя будет больше уважать. 4. Подкачай немного мускулы. Все это было написано примерно без четверти одиннадцать в новогоднюю ночь, и к тому времени я порядочно набрался, поэтому почерк слегка неразборчивый. Двадцать минут спустя я уже спал, таким образом поправ общепринятое заезженное представление о том, что все обязаны гулять и веселиться в новогоднюю ночь. Я провел время необычно и невероятно дерьмово. Празднование началось в 20:35, когда я нашел отвертку в ящике кухонного стола и открутил дверцу шкафа Джоша, чтобы добраться до его переносного телика. Затем я сел перед телевизором и посмотрел фильм про Джеймса Бонда по Ти-Ти-Ви, присоединившись к многочисленной армии престарелых вдовушек, пациентов психиатрических больниц и всех остальных людей, которые остались дома в новогоднюю ночь. Но чем больше я пил, тем больше думал о папе и Алисе, и они странно смешались в моей голове, так что к тому времени, как агент 007 сорвал злой план Скараманги по захвату мирового господства, я был уже полной развалиной как физически, так и эмоционально, поэтому я стал единственным человеком в мировой истории, который расплакался над фильмом «Человек с золотым пистолетом», ну, может, вторым после Бритт Экланд [68] . Затем я собрал волю в кулак и написал эти зароки. |