Онлайн книга «Наш последний эшелон»
|
В институте каникулы. Марина пропала. Разыскивать не хочу. Зачем? Добивать себя и смущать своей кислой миной ее… Не надо. Иногда вечерами звоню Наталье. Ее голос – неотъемлемость жизни, но разговоры с ней все короче. Эти круги поочередных реплик надоели и ей, и мне. Действительно, сколько можно уже… Но вот нечто новое – после приветствий она заявляет: – А я уезжаю! – Куда? – Чувствую удар под дых, но еще успеваю спросить: – Когда уезжаешь? – Завтра. В Новосибирск. – Зачем?.. – По делам. Если не растреплешься, могу рассказать поконкретней. – Ну, ты же знаешь… – Да, тебе секретик открыть, как камню шепнуть на дороге. Я знаю… В общем, я еду за автоматом. – Каким еще автоматом? – Мне стало смешно, я представил себе оружие и обоймы патронов. – Для надувания кукурузы. Вот. – М-м… Интересно. И сколько он стоит? – Двести семьдесят. – Ничего себе! Ты, оказывается, богачка, Наталья. – Не все мои. Тут разные люди участвуют. – Молодец… Бизнес… Понятно… – Я покопался в мозгу, выискивая дельный вопрос; отыскал: – А сырье где возьмешь? – Тонна в комплекте. Этого хватит надолго. – А сахар? – Наполнитель тоже в комплекте. Все предусмотрено. – Я-асно. Что ж, поздравляю. – Спасибо. – Наталья говорила суховато и деловито, видимо, специально, чтоб меня поколоть; поколоть и оживить. – Что ж, ты прав, что жизнь – развернутый угол. Но пока не попал в точку «О», нужно успеть получить от жизни побольше. Да мне это и интересно, по крайней мере. Поставлю в кинотеатре, с администрацией договорилась. Найму женщину… Буду приходить и любоваться, как дети хрустят. «Травятся», – чуть было не вякнул, но удержался, слушал. Точнее – внимал. – Что в этом плохого? Лучше кукурузу есть на сеансе, чем семечки лузгать или эти мерзкие козинаки. Уверена, спрос появится… А когда институт окончу, уеду уже насовсем, – продолжала секретики жизни раскрывать мне Наталья. – Куда? В Новосиб? – Нет, дальше. В Германию или Израиль. Я же наполовину симитского происхождения. – Да? Сегодня что-то череда открытий… Наталья вроде бы и не заметила моей реплички. Размышляла вслух: – Наверное, лучше в Германию. Сейчас там таких, тем более с территории СССР, с радостью принимают. Перспективы… – Слушай, – перебил я, веря в ее перспективы, – возьми с собой, а? – Нет уж. Прости, мне нужен сильный мужчина. – А я… – Мне нужен такой, чтоб за ним, как за стеной себя чувствовать. Пауза. Она, видимо, наговорилась. Может, секретики поисчерпала, а может, иссякла фантазия. – Наташ, – позвал я. – Что, дорогой мой. – Ты не знаешь, куда вписаться можно насчет работы? – О, созрел наконец! – Да родители долбят. Я им же сказал, что бросил учиться. Теперь гонят работать… Не знаешь, куда можно всунуться? Мне было очень тяжело это спрашивать. Это была капитуляция. Я начинал откровенно, открыто катиться по пространству развернутого угла, как и все. – Ты ведь печатать умеешь? – раздумчиво произнесла Наталья. – Я имею в виду пишущую машинку. – Ну, так, более-менее. – А с компьютером дело имел? – Кхм… В школе, помню, сломал один, и меня с тех пор на информатику не пускали. – Зря. – Зря, конечно. – Я подождал, но Наталья больше ничего не предлагала. – Что ж, – стал завершать разговор, – будешь загорать на Карибах, вспомни, что в этом городишке зловонном есть… В общем, вспомни меня. – До Карибов еще далеко. Да и вряд ли там вспомню. Я обиделся: – Почему? – Жизнь длинная, столько людей появится. Многое неизбежно забудется. Не исключено, что и ты. – Спасибо за честность. – Да не за что, мой дорогой… Кстати, – добила, – твоя любимая ребеночка ждет. Я мгновенно стал мокрым. – С чего ты взяла?! – Да гинеколог знакомый сказал… Она верит, что отец ребенка ее замуж возьмет. Аборт делать не хочет. А он не возьмет. У него семья, сын, репутация. – Да? И сколько лет ему? Кто вообще? – Ему двадцать пять. На восемь лет ее старше. – Откуда ты все это знаешь? – Так, справки навела кой-какие. Он живет недалеко. – Кто это все-таки? – Не скажу, а то ты еще преступление совершишь, потом по судам таскайся, давай показания. – Я?.. Хе-хе… – Все равно не скажу. Ну ладно, пока. Мне собираться тут надо. Автобус полседьмого утра… – До встречи. …Вот это люди! Вот так, твердой поступью к цели! Железобетонные люди! Ступень за ступенью, капля за каплей – наверх. Молодцы! Это мы – серая масса с гнилыми зубами, валяясь в дерьме, чего-то бормочем. Не понимаем, не умеем подняться, хоть немного привстать. Нет, я понимаю. Я понимаю, но у меня нету сил. Да и, впрочем, конечно, мне здесь, несмотря ни на что, – хорошо. Мне – хорошо! …Как иначе я могу мыслить в моем положении?.. 14 Наталья уехала, к Лене три дня не ходил. Не звонил, и она не звонила. С Мариной больше уже, наверно, не встречусь. В институт я больше уже никогда, ни за что, ни ногой. Тащусь с так называемой биржи труда. Дали направление кочегарить где-то у черта. На краю города. Наверняка зарежут в одну из первых же смен и сожгут… Но, говорят, что без допуска могут и не взять на работу. Еще и допуск им нужен, чтобы печки топить! Хотя… Там же не печки – котлы, давление, всякая хрень. И на кочегара, оказалось, тоже надо учиться… Иду домой. К черту поеду завтра… На душе пусто-пусто. Зачесался затылок. Я его почесал и вздохнул с междометием: «Н-да-а…» …Ложусь на тахту и лежу. Бред уже не рождается в мутной моей голове. В ней, мутной, висит довольно здравая мысль: «Нужно, кажется, тоже начинать жить реально». Но эта мысль пугает сильнее самого сильного бреда. Она требует каких-то решений. Внутри черепа что-то словно раздвинулось, а что-то обрушилось. Какой-то там капремонт. Я лежу и все пытаюсь решить. Что именно пытаюсь решить – уяснить для себя не могу. Вдруг заметил, что губы мои шевелятся, как у тупого, оказавшегося перед некой проблемой. Я посмотрел на тяжелые шторы, надежно укрывшие от меня внешний мир… Да, в него я больше не выйду. Достаточно. Я в самой сердцевине угла. Развернутого угла, который почему-то никто, кроме меня, больше не видит. А я вижу – я в нем нахожусь. И мне больше некуда двигаться. Всё. |