Онлайн книга «Московские тени»
|
Перед тем как выпить, стянул с шампура еще кусок. – Ох, молодца, Никит! Молодца-а! – с чувством, искренне восторгался Володька. – В смысле? – Да как?! Такую деваху заделал. – Сел рядом. – Видишь, как всё у вас отлично… – И добавил, как по секрету: – Вся в тебя. Копия. Сергеев выпрямился, поежился, сбрасывая с себя липкие нити дремы. – Давай лучше выпьем. – Давай! У тебя тут есть? – Всё есть – и водка, и закуска… Шашлыки вон засохли все. – Ты уже говорил. Ничего, с водкой потянет. – С водкой всё потянет. Но хотелось – как люди. Вы еще когда позвонили, что рядом. Вот я и нажарил. Теперь хоть опять костер разводи. – Сергеев протянул Володьке полную рюмку, себе капнул на дно. – Ладно, давай. – Давай, – уже без энтузиазма согласился Володька. – Мы тоже пораньше хотели… Ну, за пополнение в семье. Молодец ты все-таки. Серьезно. Чокнулись. Выпили. Сквозь жжение водки Сергеев сипнул: – Бери шашлык. – С девчонками надо… – Как хочешь. – Сергеев закусил. Снова закутался в куртку. Посмотрел на черную стену сарайчика. – Это трудно определить, понять – молодец я или дурак. Он испугался таких своих слов, захотелось услышать от Володьки недоуменный вопрос, какое-нибудь: «Да ты что?!» Но тот молчал. Что-то делал в темноте, чем-то постукивал, позвякивал. – Чего у тебя там? – насторожился Сергеев. Володька отозвался не сразу, так, кажется, был увлечен и сосредоточен. – Трубку набиваю, – наконец произнес тихо, сладковато. – Хм! Не лень? – Да ну! Кайф полный!.. Вот столько лет гадостью травился, недавно понял… Ты-то все там же – в «Беттоне» своем? – Угу. Только он «Бенеттон» называется. – Ясненько. Володька вставил мундштук в зубы, щелкнул зажигалкой и, огоньком вниз, поднес к табаку. Несколько раз с силой всосал воздух. Затем протяжно выдохнул дым: – О-о-о! Запахло вкусно и приторно. Каждый раз улавливая где-нибудь этот запах, Сергеев пытался вспомнить, что он напоминает. Что-то давнее и хорошее. И сейчас вдруг вспомнил. – У меня мама когда-то печенье такое делала, – сказал, – с карамельками. Клала кусочек карамельки на тесто и пекла в духовке. Запах такой же был. – Да, – равнодушно согласился Володька, – табак и называется «Карамелечный, легкий»… Хочешь попробовать? – Да нет, не надо… Еще накатим? – Можно. А ты, кажется, прилично уже. – А что делать? – Сергеев снова стал раздражаться. – С пяти вас ждем. С женой чуть не поругались… – Из-за чего? – Да мало ли… На нервах потому что. – Он плеснул в рюмки примерно поровну. – Бери. – И не удержался, добавил: – Договорились же в пять, от силы – в шесть. Я и рассчитывал… – Чего-то занудой ты, Ник, становишься, – перебил Володька. – Не занудой, а просто порядка какого-то хочется. – Ну, это нереально! – В смысле? – Для этого в лесу надо жить, а не в Москве. Без людей, короче… Ну, давай. Чокнулись и выпили. – Что за водка? – Да «Путинка». – А мы на березовых бруньках привезли. Самый сейчас писк считается. Пробовал? – Нет, вроде. – Попробуем. Отлично идет. Володька попыхал трубкой. – Затухла. – Снова стал совать в чубук огонек зажигалки. – Да на сигареты, не мучайся. – Нет, я теперь эту гадость в руки не возьму! И тебе советую переходить. Уже и о здоровье нам надо думать, а эти сигареты… Советую, Ник, серьезно… – Интересно, – перебил Сергеев, – а Пушкин курил? – Пушкин? Хм… Не знаю. – Ну ты-то должен знать. Володька напрягся: – Почему я должен? – Ну как… Работа над образом… Вживание. Чтоб хорошо сыграть. – И Сергеев умолк, не зная, что еще сказать, с любопытством ожидая реакции Володьки; на всякий случай поставил рюмку на столик. Хотелось взрыва. Володька осторожно выбил трубку. Поднялся. – Пойдем к девчонкам… Неадекватный ты какой-то сегодня… Даже понять не могу. С шампурами, вырытой из золы картошкой, бутылками и рюмками пришли в дом. Тихо, шепотом, чтоб детей не разбудить, поспорили, что делать с шашлыком – так есть или разогреть на сковородке. Решили – так. – Да, кстати, Никита, – когда расселись и наполнили рюмки, обратилась к Сергееву, словно бы только сейчас его заметила бездетная и безмужняя Наталья, – я твоей благоверной уже всё сказала. Я лично – в восторге! Поздравляю. Вы прямо как положено – мальчик, потом девочка. Еще бы квартиру свою… – Ну что ж, чьи-нибудь родители умрут – будет и своя квартира. Жена возмутилась: – Что ты говоришь-то?! – Есть и другие варианты, – заметила сухо Наталья. – Какие? – Купить… кредит взять. – Да уж… Давайте выпьем в конце концов. – Сергеев поднял рюмку. – За встречу. Володька согласился: – Это самое правильное сейчас… Выпили и закусили. Помолчали. – Оказывается, – повернулась к Сергееву жена, – знаешь, чье это белье? Мне Наташа… – Какое белье? – Ну, женское там висит. Оказывается… Помнишь, гусляр у Андрюхи жил прошлым летом, Максим? Еще весь крыжовник съел… Сергеев усмехнулся: – Его белье? – Да подожди! Что за привычка стала перебивать?.. В общем, теперь он сюда еще и девку притащил. И они тут живут полгода уже. – И что? Володька в это время ел шашлык и запивал пивом, Наталья напряженно, даже прищурившись, следила за диалогом Сергеева с женой. – Как это «что»?! Надо его выручать как-то. Знаешь ведь характер его. Ведь талантливый художник на самом деле и иконы какие писал! – Жена перевела взгляд на Наталью. – Мы когда сюда приехали в первый раз, я зашла в ту комнату, там мастерская была, а там икона на мольберте стояла… Он над ней работал как раз… И прямо – светилась! – Да, да! – изобразила восхищение и грусть ностальгии Наталья. – Я помню… – А сейчас забросил. Целыми сутками в Щукинском, и ни денег, ни времени. И эти еще подселились. Сергеев налил водки себе, Володьке и Наталье, жене вина. Выпили как-то машинально и так же, без удовольствия, закусили. |