Онлайн книга «Намерение!»
|
– Дыши животом. Дыши часто. Я сделал, как он сказал. Юра встал и подошел ко мне сзади, просунув руки у меня под мышками. Он слегка встряхнул мои плечи, давая им расслабиться. Я почувствовал, как от его рук в меня входит гипнотическое тепло. – На счет «три» вдохни воздух и задержи дыхание. Не переставая глубоко сопеть ртом, я едва кивнул. Голова шла кругом. – Один… два… три… – его руки сдавили мне грудь.Следующее, что я ощутил, это взрыв электрической тьмы. – Забыл, как дышать? – спрашивает какой-то мужчина. Я как рыба на берегу, грудь парализована, горло сдавлено, живот твердый, как бетон. Моя спина выгибается от напряжения дугой. – Напрягись еще, выдави это из себя! Давай, назад дороги нет! – мужчина массирует мне задубевшие мускулы затылка. Меня выгибает еще сильнее, кажется, сейчас либо мускулы оторвутся от костей, либо кости рассыплются в прах. ВСПЛЕСК! Горячие волны прокатываются по телу, и в легкие с хрипом влетает воздух. Я размякаю, словно стекаю весь на пол невесомой жидкостью. Как легко мне, Господи, как легко, как горячо! Я словно соткан из пламени. Он помогает мне подняться: – Ну как? Вспомнил? Даже не обдумав смысла его вопроса, отрицательно мотаю головой. И тут до меня доходит этот смысл: «Вспомнил, кто я?» – Помнишь, как меня звать? Я абсолютно расслаблен: – Помню. Ты – Юра. – А перед этим что было? Я абсолютно расслаблен: – Не помню. – Постарайся. – Не помню. О боже! Я не помню!.. – Тихо-тихо, лежи, – Юра укладывает меня на пол. – Припомни, что было двадцать секунд назад. Я думаю, но мыслей нет. Возле меня перевернутая табуретка. Стол. Светит несколько ламп с необычными жестяными абажурами. Лестница ведет вниз, к барной стойке. И тут, аллилуйя, аллилуйя, я вспомнил! – Я вспомнил. Мы сидели с тобой за этим столом. Правильно? Юра молчит, смотрит на меня сквозь свои затемненные сиреневые очки. Он выглядит слегка разочарованным. – Сидели за столом и разговаривали. Я рассказывал тебе про память. А потом ты что-то сказал… или показал мне, и я упал с табуретки. Юра усмехается, и разочарование исчезает: – Где мы сейчас? – Во Львове. В «Открытом кафе». – Какой сейчас год? – Две тысячи третий. – А как меня кличут, хоть помнишь? – Помню. Гагарин. Юра дал мне прикурить сигарету. От никотинового дыма я сразу почувствовал себя лучше. Тело снова стало моим телом… а не… куском памяти или чего-то в этом роде. Гагарин сказал, что теперь будет хорошо, если мы просто посидим и покурим. Это должно вернуть меня в прежнее состояние.На этом завершился круг моих воспоминаний про кафе. Гагарин не ошибался – теперь я в самом деле чувствовал себя собой, но – более легким, более свободным. Хотя и страшно утомленным. Глянул на часы – только половина третьего. Глаза слипаются. – А это правда, – спрашиваю, – что вас на курсах учили, как можно высыпаться за два часа? Гагарин кивнул, все так же глядя прямо перед собой. – Тета-ритмы, – проговорил он. – Они отвечают за глубокий сон без сновидений. Если ты научишься контролировать тета-ритмы в мозгу, сможешь спать молниеносным сном. Силы можно восстановить за какие-нибудь сорок минут. – А как можно контролировать тета-ритмы? Гагарин помолчал, усмехаясь. – Когда ты будешь во сне без сновидений и при этом сможешь оставаться в сознании, это он и будет. Контроль тета-ритмов. Но это требует тренировок, знания специальных техник. Биообратная связь, если коротко. – Научи меня, – брякнул я легкомысленно. – Зачем тебе это? – Я хочу восстанавливать силы за сорок минут. – А остальное время чем будешь заниматься? Я хмыкнул. Еще какое-то время мы сидели молча и курили. Гагарин много курил, и я рядом с ним, за компанию, тоже стал курить, как сапожник. – Существует нечто большее, чем техники, – заговорил Гагарин, словно продолжая какую-то мысль. – Нечто более важное, чем тета-ритмы. – Что именно? – я не совсем понимал, куда он клонит. – То единственное, для чего нужны тета-ритмы. Если ты не знаешь, о чем я говорю, тогда остальное – просто куча мусора. На миг я почувствовал себя обиженным – откуда ему известно, знаю я или не знаю, о чем он говорит? – Ну, а ты испытай меня, – сказал я. Он поднял бровь: – О’кей. Представь себе, что ты бессмертен. И всемогущ. Представь, что ты вечен и полон сил. Вопрос: чем ты будешь заниматься все это время? Я сперва гоготнул, мол: «Элементарно, Ватсон». Гагарин тоже хохотнул, наблюдая за мной. Я смотрел на свое отражение в его прямоугольных солнечных очках и видел там человечка, который постепенно приобретает растерянный вид. Гагарин снова хохотнул. Его греческое лицо напоминало кусок бронзы, пластичной и твердой одновременно. Сиреневые окуляры стиляги не помогали – все равно казалось, будто его глаза светятся собственным светом. – Мне надо отвечать, или это риторический вопрос? – попробовал выкрутиться я. – Это тест на твою крутость, – ответил он и сложил руки на груди, положив ту, что с сигаретой, сверху. Сигарета дымила красивыми белыми волокнами. Меня зачаровывала их изменчивость и словно напоминала о чем-то, о чем я несвоевременно забыл. Еще несколько минут мы просидели, глядя друг на друга. Понятно, у Гагарина было преимущество – в очках он мог смотреть на других как угодно долго. И тут я нашелся: – Я знаю! Если бы я был бессмертным и всемогущим, я потратил бы все свое время и силы на поиски выхода из этой ситуации! Гагарин наклонился ко мне и похлопал по плечу. И последовательно повел разговор дальше: – Меня заинтересовала твоя метафора. Дословно ты сказал, что действительность – это набор воспоминаний-картинок, среди которых мы живем. Есть индивидуальные воспоминания, а есть коллективные… – Воспоминания-картинки и воспоминания-карты! – оживился я, повторив свои термины. – Последнее – общее для всех людей. Но только для людей, для прочих живых существ – нет. Гагарин сказал: – Я тебе кое-что хочу показать. – Он коснулся ногой табуретки, которая стояла возле соседнего столика. – Смотри на нее. Должно быть, в моем лице промелькнула беспомощность. – Смотри на табуретку, чего ты? – сказал он сквозь усмехающиеся губы, и я послушался. |