Онлайн книга «Без гнева и пристрастия»
И если начистоту — я ему тоже. — Что с рукой? — спросил вдруг детектив. — Ничего страшного, — ответил я и даже слегка согнул перебинтованные пальцы. — Заживет. — Не хочешь взять пару дней без содержания? — С чего бы это? — Да ты бледный как полотно! — Скажешь тоже! — Я поднялся из-за стола, подошел к зеркалу и, к удивлению своему, убедился, что напарник не так уж не прав. Тогда снял с вешалки плащ, прихватил шляпу и сообщил: — Дойду до аптеки, куплю что-нибудь от головы. — Штуцер подойдет? — Очень смешно, — хмыкнул я и захлопнул за собой дверь. Спустился на первый этаж, немного постоял на крыльце, потом сбежал с него и зашагал по тротуару. Дошел до ближайшей аптеки, но ничего покупать там не стал и сразу прошел к телефонному аппарату. Сунул в прорезь четвертак и по памяти набрал рабочий номер Алекса Брига. — Привет, это Виктор, — произнес я, когда секретарь соединила меня с медиатором. — Появились подвижки. — Существенные? — К вечеру будет известно имя. Насчет улик такой уверенности нет. С уликами дело обстояло хуже некуда. На чистосердечное признание рассчитывать не приходилось по той простой причине, что все исполнители уже покинули этот мир, а заказчик, если он не полный идиот, озаботился созданием железобетонного алиби и во время смерти Шарлотты преспокойно общался с заслуживающими доверия свидетелями. И что ему предъявить? Преступный сговор с целью убийства? Сговор с кем? Снимок с киноафишей и часами? Адвокат не оставит от обвинения, выстроенного на подобном доказательстве, и камня на камне. Ведь даже если незадолго до смерти Шарлотта и посещала дом заказчика, то делала она это в его отсутствие. И кто провел ее туда — большой вопрос. Разве не очевидно, что уважаемого человека просто-напросто подставляют? Предъявление публичного обвинения самое большее испортит репутацию и поломает карьеру, но достойное ли это наказание? Вовсе не уверен, учитывая неизбежный оправдательный вердикт. Черт! Да прокурор просто не станет предъявлять столь шаткое обвинение! Только не члену городского совета! — Улики исключительно косвенные, — повторил я. — Прокурор от них в восторг не придет. Алекс Бриг шумно вздохнул и очень осторожно произнес: — Было пожелание решить этот вопрос… камерно. Суд привлечет лишнее внимание публики. Особенно если присяжные оправдают обвиняемого за недостатком улик. — И что ты предлагаешь? — разозлился я. — Пустить ему пулю в голову? — В этом нет никакой необходимости, — спокойно заявил медиатор. — Там сами решат, как поступить с убийцей. Просто назови имя и предоставь выжимку из доказательств. Сами? Мэр решил взять правосудие в свои руки? Не могу его за это осуждать, хотя и не в восторге от этой идеи. — Виктор? — повысил голос Бриг. — Виктор! Ты на линии? — Да, — подтвердил я. — Скажи, Карл Верст сейчас в конторе? — Корпит над разрешительной документацией. Хочешь с ним поговорить? — Да, пригласи. Послышался крик: «На вторую линию!» — потом в трубке раздался щелчок, и Карл Верст озадаченно поинтересовался: — Кто это? — Виктор Грай. — Привет, Виктор! Чем могу помочь? — Благотворительный аукцион на премьерном показе «Поцелуя ангела», — напомнил я, — ты сказал, что был на нем? — Был, — подтвердил Верст. — А что? — Кому досталась киноафиша с поцелуем Лили Руан? Ты говорил, за нее торговались Гардин и Ланфорд. Кому из них она досталась? — Гардину. — Уверен? — Виктор, за кого ты меня принимаешь? Гардин отвалил три штуки за этот кусок бумаги! Я просто глазам поверить не мог! — Спасибо, Карл, — сказал я и повесил трубку. Киноафишу купил советник Гардин. Предъявить ему на основании этого обвинение? Смешно. Но было мне вовсе не до смеха. Пусть я и подозревал советника с самого начала, только между подозрением и уверенностью пролегает целая пропасть. Алан сейчас довольно потирает руки в ожидании ответа из города Ангелов, но он просто не представляет, с кем связался. Никто не станет выдвигать обвинения советнику Гардину, не имея на руках бесспорных доказательств его вины. А их нет. И если уж на то пошло, то и с косвенными уликами вовсе не все так однозначно… Шарлотту убили в доме мэра, но мэр к ее смерти отношения не имеет. Перед смертью Шарлотту сфотографировали в доме советника, но причастен ли Гардин к ее гибели? Нельзя бросаться подобными обвинениями, пока остается хоть малейшая вероятность ошибки. Не из каких-то высоких моральных принципов нельзя, а из-за элементарного здравого смысла. Не стоит считать других глупее себя и закрывать глаза на неувязки и нестыковки. Убедить мэра в виновности его хорошего знакомого будет вовсе не просто, и если он посчитает, что я намеревался ввести его в заблуждение… Меня передернуло. Оказаться залитым бетоном в фундаменте какой-нибудь новостройки хотелось меньше всего. А еще просто до скрежета зубовного бесила мысль, что виновный избежит наказания из-за моей собственной небрежности. Без гнева и пристрастия? Как бы не так! Нет, я доведу это дело до конца. Доведу, даже если придется побеспокоить очень важных людей. В мэрию я приехал на служебном автомобиле. Не путал следы, не пытался оторваться от возможной слежки, просто вернулся в управление и вызвал из гаража прикрепленного ко мне водителя. На входе в мэрию я предъявил служебный жетон, но охранникам этого оказалось недостаточно. — Господин комиссар, — вежливо, но непреклонно произнес сотрудник сыскного агентства Лазаря Гота, — мы не можем пропустить вас, если вам не назначено. — Позвольте, — указал я на телефонный аппарат на стойке регистрации посетителей. — Разумеется, — разрешил охранник. Я поднял трубку и, прижав ее плечом к уху, спросил клерка: — Номер приемной советника Гардина, будьте любезны. Клерк озвучил номер, я левой рукой четыре раза крутанул диск аппарата, назвался секретарше и попросил сообщить о моем визите советнику. Затем опустил трубку на рычажки и спокойно облокотился о стойку. Секретарша перезвонила через пару минут. Клерк взмахом руки отпустил агента, внес меня в журнал регистрации и разрешил пройти. — Третий этаж, налево и до конца коридора, — подсказал он. — В курсе, — кивнул я, пересек вестибюль и начал подниматься по центральной лестнице. Знакомой дорогой дошел до нужной приемной, и там строгая на вид тетенька средних лет сразу сообщила: |