Онлайн книга «Без гнева и пристрастия»
— С чего это мне с тобой откровенничать? — Не хочешь облегчить душу? — Нет. — А если я пообещаю, что все это останется между нами? — Виктор! — хрипло рассмеялся Портер и достал коробку папирос. — Это в любом случае останется между нами. — Ты не доложил Шульцам о случившемся? — сразу понял я его намек. — Доложил. — Алан обмял бумажный мундштук, закурил, выпустил к потолку дым и лишь после этого пояснил свои слова: — Я доложил им о драке между нами, но и только. Так что не в твоих интересах ворошить прошлое. — Давай не будем ворошить, — согласился я. — И все же — почему? — Почему? — Портер вдавил папиросу в дно пепельницы и поморщился: — Не хотел угодить на каторгу, вот и все. — За избитого наркоторговца? — На моих руках пятеро мертвецов, Виктор, — глухо произнес детектив. — Пятеро собственных осведомителей. И все по милости того мерзавца! Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не добил его, когда была возможность! — Ты рассчитывался со своими стукачами морфием? — догадался я. — Да, — кивнул Алан и с перекошенным лицом отвернулся к окну. — Морфий оказался разбавлен какой-то ядовитой гадостью. Пять человек, которые доверяли мне, умерли, будто обожравшиеся отравленной приманки крысы… Я вздохнул и покачала головой: — Удивляюсь, что чистоплюи из дивизиона внутренних расследований не упекли тебя за решетку. — У них не было выбора. Я согласился дать показания, — усмехнулся Портер. — Знаешь, Виктор, терпеть не могу продажных полицейских. Тех, кто закрывает глаза на преступления, покрывает преступников и сам переступает черту. Меня не надо было уговаривать, я сам пришел в дивизион внутренних расследований и написал заявление. — Сдал коллег? — Коллег? — скривился Алан. — Они работали на торговца наркотиками! Какие они мне коллеги? — Поэтому Шульцы тебя прикрыли, а когда понадобилось, натравили на меня. Что они наплели? — Сказали, что ты продажен до мозга костей. — И как, продажен? — Ты слишком многое скрываешь, — прямо заявил детектив, — чтобы быть чистым. Я уже не говорю об уничтожении улик. Ты сжег фотографии, Виктор! — Я объяснил тебе свои мотивы, — пожал я плечами. — И раз ты не сдал меня Шульцам, тебя они устроили. — А может, я просто испугался? Испугался сознаться в убийстве? — И теперь тебя мучает совесть? — Я не знаю, что именно случилось на крыше. В твоем рассказе дыр больше, чем в стоптанном ботинке! Ты многое скрываешь. Что, если убийца — ты? А те парни шли по твоему следу? Что, если так? — Тебя просто мучает совесть, — усмехнулся я. — И ты пытаешься заставить меня раскрыть карты. — Я все равно докопаюсь до истины. Когда придет ответ по киноафише и мы установим место преступления, тогда откроется правда. — Не стал бы особо рассчитывать на это, — вздохнул я, поднялся из-за стола и кинул детективу сложенный надвое фотоснимок. — Но твою совесть могу успокоить прямо сейчас. — Что это? — удивился Алан, развернул фотокарточку и надолго замолчал. На снимке сержант Варниц и патрульный Брод усаживали в служебную машину Шарлотту Ли. И если лица получились слегка смазанными, то регистрационный знак автомобиля вышел четче некуда. — Вот ведь! — выругался Портер какое-то время спустя. — Я же говорил, — печально улыбнулся я, — кому бы еще пришла в голову мысль отвезти тело в морг, как не полицейским? — И ты не сжег эту фотокарточку? Не сжег, но и не показал мне? — Не был уверен, что тебе можно доверять, — пожал я плечами и вернулся за стол. — А теперь уверен? — Теперь это уже не важно. Алан кивнул, чиркнул спичкой по боковине коробка и запалил снимок. — Теперь это уже не важно, — подтвердил он. Дал плотной фотобумаге разгореться и кинул ее в пепельницу. — Они мертвы. А у нас появилась реальная зацепка. — Тут детектив встрепенулся и уставился на меня: — Почему ты думаешь, что ответ по афише ничего не даст? — Просто предчувствие. — Виктор! — нахмурился детектив. — Что ты скрываешь? — Уже ничего, — соврал я и глазом не моргнув. Помолчал и добавил: — Меня отстранили от дела. — Что?! — Так решил капитан. Расследование отходит криминальной полиции. Тебе и карты в руки. — Я на этом не настаивал. — Я знаю. В этот момент распахнулась входная дверь и в кабинет вошел инспектор Раевски. — Алан, к капитану, — распорядился он, а когда выбравшийся из-за стола детектив направился на выход, предупре дил его: — Подожди в приемной. — Сам прикрыл дверь и вздохнул: — Есть разговор, Виктор… Я постарался не выдать беспокойства и беспечно улыбнулся: — Если хочешь сообщить, что дело Шарлотты Ли теперь ваше, то я уже в курсе… — Сейчас не об этом, — мотнул головой Филипп Раевски и снял шляпу, явно не зная, с чего начать разговор. — Случилось что? — поторопил я инспектора. — Ювелирный салон «Двадцать четыре карата», знаешь такой? По спине побежал холодок, но я просто кивнул: — Знаю. — И его владельца? — И владельца. Всегда там подарки Анне покупал. Что-то случилось? — Ночью был налет, — вздохнул Раевски. — Непонятное дело. — Со стариком, надеюсь, все в порядке? — Убит. Я поднялся из-за стола, распахнул шкаф с делами, вытащил запрятанную за папки бутылку. — Мне к шефу, — отказался от выпивки инспектор. Тогда налил себе, выпил и спросил: — Ограбление? Ты сказал — дело непонятное. — Полицию вызвали соседи, встревоженные звуками стрельбы, но налетчики сумели скрыться. — А что тогда непонятного? — Тело хозяина обнаружили в чемодане. Его задушили и засунули в чемодан. Я снова налил. Выпил и вздохнул: — Кошмар. — Непонятно, кто стрелял. Непонятно в кого. Внутри разгром, на улице обнаружены следы крови. И никаких свидетелей. — От меня ты чего хочешь? — спросил я, поскольку именно это должен был сейчас спросить. Филипп вытащил из кармана два бумажных пакета для улик и протянул: — А вот посмотри. Я заглянул внутрь — в одном обнаружил укороченную гильзу пятидесятого калибра, во втором — винтовочную пулю с обрезанным кончиком. |