Онлайн книга «Пилот-смертник. "Попаданец" на Ил-2»
|
Иван расстегнул и снял немецкую куртку, из внутреннего кармана комбинезона достал личные документы и протянул офицеру. – Так-с! Кравчук, старший сержант, двести пятнадцатый штурмовой авиаполк, летчик. А кто командир полка? – Майор Рейно. – Немец, что ли? – Почему немец? Прибалт, эстонец вроде… – Надо звонить в дивизию – пусть представителя пришлют. Ежели опознает, то заберут. А пока под охраной посидеть придется. Фролов, ты обыскивал его? – Виноват, не успел. Сейчас досмотрю. Солдат сноровисто обыскал Ивана и вытащил из его кармана штатный «ТТ». Потом принялся за немецкую куртку, достал документы убитого пехотинца. Офицер и эти документы забрал, предварительно просмотрев. – Фролов, головой отвечаешь, если что… – А куда же я его дену? – Да хоть в свою землянку. – Отрыть не успели, только окоп и траншею. – Да хоть за руку к себе привяжи. Свободен! – Слушаюсь. Бери, летун, курточку, пошли. – Зачем она мне? Это камуфляж для перехода линии фронта. – Бери, выбросишь за бруствер. Чего фашистскому тряпью у командира смердить? Они вышли в траншею, и Иван забросил курточку убитого немца подальше за бруствер. Солдат привел его к стрелковой ячейке. – Располагайся, летун. – Я штаны фрицевские сниму. – Валяй! Иван снял брюки-галифе, забросил их на поле и остался в своем летном комбинезоне. Из немецкого на нем были теперь только сапоги – так ведь босиком ходить не будешь. Пилотку бы еще на голову, но попросить ее у Фролова он постеснялся. Ему хотелось есть, спать – устал он за день, насыщенный событиями денек выдался. Зато на душе спокойно – у своих он. Немцы из своей траншеи пускали осветительные ракеты. Хлопок – и «нейтралка» ярко освещается мертвенно-белым светом. Опускается ракета на маленьком парашютике медленно, и на полминуты все движение замирает. Высунулся кто неосторожно из окопа – получит очередь от дежурного пулеметчика. Немцы дежурили по двое – ракетчик и пулеметчик. Рационально, как и многое у практичной немецкой нации. Когда ракеты взлетают, хуже всего разведчикам. Тела отбрасывают тени, пулеметчики же патронов не жалели, обстреливая любой подозрительный предмет, а то и просто вели беспокоящий огонь по нашим позициям. С нашей стороны не стреляли, экономя патроны. Оба устроились в стрелковой ячейке. Было тесно, но Иваном вдруг овладело чувство внутреннего спокойствия. Угодить в ячейку может только минометная мина, пули и снаряды мимо пролетят. Постепенно обоих сморил сон. К утру Иван проснулся от холода – над полем висел густой туман. В окопах и ячейках зашевелились, поднялись, стали разминать затекшие руки и ноги. – Пожевать бы сейчас да закурить, – мечтательно произнес Фролов. – Небось вас, летчиков, до отвала кормят. – Я бы так не сказал, – хмыкнул Иван. – Две недели назад, еще до немецкого наступления, у нас в тылу подбитый немецкий самолет сел. Большой, экипаж несколько человек. Так у них шоколад был, в плитках. Представляешь? – Думаешь, у нас так же? – Я в авиации не служил, не знаю, – уклончиво ответил солдат. – Водичка есть? Пить хочется. – Это можно. Солдат отстегнул с ремня фляжку и протянул Ивану. Тот выпил почти всю. Сутки уже, как он не ел и не пил, и только вот сейчас утолил жажду. По траншее пронеслось: – Фролов с летчиком к командиру! Они пошли. Вошли в уже знакомую землянку. – Из полка звонили, сказали вести летчика в штаб. Фролов, забирай его документы, пистолет и веди. – Есть! По короткому ходу сообщения они направились в тыл. Когда ход закончился, встали во весь рост – в чистом поле. – Туман, если только случайная пуля, – пояснил Фролов. До штаба полка добирались километра полтора-два – штаб располагался в нескольких избах небольшой деревушки. – Летун, ты постой здесь, а я узнаю. Фролов ушел. Иван остался один и уселся на кусок бревна. Ушел бы сейчас в свой полк, пешком, да документов нет. Иван знал, что в прифронтовой полосе на дорогах стоят заставы НКВД, милиции, а еще – заградотряды. Без документов далеко не уйдешь, и потому он терпеливо ждал. Вернулся Фролов. – Сказали – к особисту тебя вести. Третья изба отсюда. Они подошли к избе. Фролов вошел, а Иван остался на крыльце. Потом позвали и его. – Повтори все, что только рассказал, – сказал сидевший за столом лейтенант. В углу рта его была зажата папироса, а в комнате накурено. – Летуна наши бойцы притащили с «нейтралки» – они за оружием и боеприпасами лазили ночью. Вот, товарища старшего сержанта обнаружили. В нашу сторону полз, при нем пулемет ручной был. И форма на нем немецкая. А под ней – наша. – А форма где же? – Так на нем. – Я про немецкую спрашиваю. – А… так он снял ее и через бруствер выкинул. Лейтенант внимательно посмотрел на Ивана. – Сапоги остались немецкие. Обыскали? – Так точно. Вот документы и оружие его. – Садись и пиши. – Что писать? – Ты что, тупой? Что рассказал сейчас, то и пиши. Погоди. Бери ручку, бумагу и иди в соседнюю комнату. – Есть! – Фролов вышел. – Сам признаешься, или сразу к стенке тебя? – взглянул на Ивана особист. – Я советский летчик, меня сбили над оккупированной территорией. Пробирался к своим. – Откуда тогда немецкая форма и оружие? Завербовали? – Как, по-вашему, я должен был в нашей форме через немецкие позиции идти? Убил немца из табельного оружия, переоделся в его форму. Когда немецкая пехота в атаку пошла, присоединился. Наши атаку отбили, и я лежал на поле боя до темноты. Потом к своим пополз. – Красивая сказка! – Как было, так и рассказал. Лейтенант взял со стола документы и медленно прочитал зольдатенбух: – Ефрейтор Курт Вайсман, четырнадцатый пехотный полк. Вот кто ты есть, сволочь! Сейчас выведу на улицу и шлепну! – заорал он. – Пусть из моего полка приедут, опознают, – спокойно возразил Иван. – Недоразумение разрешится. – Здесь я решаю, что делать! Морда фашистская, указывать он мне будет! Да я тебя… |