Книга Голиаф, страница 68 – Скотт Вестерфельд

Фольгер с шипением выдохнул:

— Быть может, оно и к лучшему.

— Это вы о чем?

— Доктор Барлоу также упомянула мне о Дилане — точнее, о Дэрин. Похоже, доктор знает теперь секрет этой девицы.

— Видимо, Дэрин сама ей сказала. Правда в любом случае всплывет максимум к завтрашнему дню, так что теперь уже все равно.

— А вот доктор Барлоу считает, что не все. Она говорит, что капитан и этот корабль будут позорно унижены, а Адмиралтейство придет в ярость. И что еще важней, ваш друг будет поднят на щит германской пропаганды. Гордая Британская империя посылает биться на своих фронтах пятнадцатилетних девчушек? Прямо скажем, конфуз.

— Дэрин едва ли можно назвать конфузом.

— Ничего, конфуз они из нее успешно сделают. А для вас было бы резонно не замешивать свое имя в этот скандал. Тот же Тесла скажет вам за это спасибо.

Алек, поджав губы, не ответил; вместо этого он созерцал приближение города. С трехсотметровой высоты было видно сверкающее роение ночных освещенных улиц, испещренных яркими пунктирами электрических фонарей. Пирсы кишели людскими толпами, стекшимися наблюдать приближение громадного воздушного корабля.

Неужели все и впрямь, прознав, что к чему, набросятся на Дэрин? Быть может, офицеры «Левиафана», ну и, само собой, Адмиралтейство. Но ведь есть еще и тьма-тьмущая женщин, которые поймут, ради чего она это сделала.

Хотя женщины не могут голосовать.

Загудел клаксон: длинный-короткий, сигнал высотной стыковки. Фольгер оценивающе приосанился в своем кавалерийском кителе, затем протянул Алеку один из многочисленных даров Херста — пальто с играющим на свету собольим воротником.

Алек не шелохнулся, недвижно глядя в глазки Бовриля.

— Вы беспокоитесь насчет Дэрин? — спросил Фольгер.

— Конечно. А также… — он оборвал себя на полуслове.

— Ей это будет не по нраву. Но если вы настаиваете на помощи Тесле, вам лучше держаться подальше и спасать свою репутацию.

Алек кивнул, не договорив того, что дошло до него только сейчас. Они с Фольгером направлялись в горнило дипломатических приемов, официоза и паблисити, в то время как «Левиафан» следовал на дозаправку на летном поле в Нью-Джерси, откуда он отбудет меньше чем через сутки. Увидятся ли они снова с Дэрин? Ведь они даже толком не попрощались…

Он прикрыл глаза, ощущая рокот двигателей и слабую тягу торможения, по мере того как корабль приближался к Манхэттену.

— Идемте, — бросил он, подхватив Бовриля и направляясь к двери.

— Ваше высочество, позвольте несколько слов?

Алек обернулся. На мисс Аделе Роджерс было вишнево-красное зимнее пальто; розоватая искусственная лиса на плечах ерошилась под ветерком открытого грузового отсека.

— Несколько, опять? — растерянно переспросил Алек.

Накануне они уже провели вместе два часа, в течение которых он припоминал сибирскую эпопею по спасению Теслы. Понятно, что за основу приходилось брать версию Дэрин, так как сам он все это дело проспал.

— Нет-нет, то наше интервью было восхитительным. — Мисс Роджерс подошла ближе и заговорила потише. — Просто я забыла спросить еще об одном. Как вы относитесь к опасности, в которой находитесь?

— Опасности? — не понял Алек.

Взгляд мисс Роджерс скользнул Алеку через плечо. Среди прочих, ждущих в грузовом отсеке, выделялись четверо корабельных охранников с винтовками и кортиками; у одного на поводке была водородная ищейка.

— Насколько вы видите, капитан озабочен, — сказала репортерша. — Ведь в Нью-Йорке могут находиться германские агенты.

— Вы бы видели, сколько их было в Стамбуле, — ответил Алек, — не говоря уже об Австрии. И ничего, цел покуда.

Мисс Роджерс черкнула в блокнотике:

— М-м, довольно храбро с вашей стороны.

— Довольно, — сказал с плеча Бовриль. — В своем безумстве он не знает пределов.

— Я вижу, у этого шустряка слова становятся длиннее? — спросила мисс Роджерс.

Алек пожал плечами, хотя так оно и было.

Заработали приводы грузовой двери, и по мере того как она начала открываться, внутрь ворвался буйный ветер с солоноватым запахом бухты. Алек поплотнее запахнул пальто; Бовриль на плече знобко дрожал.

Через расширяющийся зазор стало видно приближение воздушного таксомотора. Под пассажирской платформой у него светились четыре небольших баллона с нагретым воздухом, а с боков торчали три вертикальных пропеллера. Таксомотор был большой, на дюжину пассажиров. Алек и мисс Роджерс ехали к берегу в компании мистера Теслы, графа Фольгера, Эдди Малоне, доктора Баска, капитана Хоббса и четверых охранников. Доктор Барлоу, заявив, что не имеет желания фотографироваться вместе с Теслой, осталась ждать, когда «Левиафан» совершит посадку в Нью-Джерси, где она собиралась высадиться. В десятке метров таксомотор подвис в воздухе, и из него начал выдвигаться трап. Пропеллеры, словно обленившись, слегка замедлили вращение, отчего обрели сходство с тарелочками на палках у жонглера — такие же валкие.

— Ой, скорей бы ступить на твердую землю! — воскликнула мисс Роджерс.

— А я счастлив в воздухе, — ответил на это Алек. Увидев, что его слова оказались скрупулезно записаны, от дальнейших высказываний он решил воздержаться.

Трап с тупым ударом приткнулся к грузовому отсеку, и такелажники сноровисто взялись его принайтовливать. Затем, не обременяя себя прощанием, береговой десант поспешил по трапу в таксомотор. Минуту спустя борт «Левиафана» отвалил в сторону.

Все сгрудились на заднем конце платформы, пялясь на Вулворт Билдинг, самый высокий в мире небоскреб, и на панораму Манхэттена. Алек же все это время смотрел на отдаляющийся воздушный корабль.

— Счастлив в воздухе, — сказал над ухом Бовриль.

Алек почесал тварюшку под подбородком:

— Иногда тебя следует называть лори тривиальным.

Зверок на это хихикнул, а Алек почувствовал, как из-за скученности пассажиров на одном краю дно таксомотора начинает крениться. Экипаж вежливо попросил всех рассредоточиться по платформе, и пару секунд спустя возле Алека уже отирался Эдди Малоне:

— Вечер добрый, ваше величество. Как хорошо, тепло благодаря этим вот нагретым шарам, не правда ли?

Алек посмотрел вниз. Горелка баллона внизу пускала в темное небо рябящую струю жара. Бовриль тянул к ней лапки как солдат у бивуачного костра.

— И вправду тепло, мистер Малоне. Только «ваше величество» — обращение неправильное. Ко мне нужно обращаться «ваше ясновельможное высочество». И если вы собираетесь обо мне писать, то прошу помнить, что Фердинанд — это не фамилия.