Книга Экспертиза любви, страница 64 – Ирина Степановская

Но Мурашов нисколько не обрадовался.

— Ты что, сдурел? То ИБС пишешь, то какое-то переохлаждение выдумал…

Саша усмехнулся.

— А ты-то чего так разволновался? С таким диагнозом проблемы будут у меня. А тебе только лучше. Убийство снято. Ответственность меньше. Будешь привлекать за повреждения средней степени тяжести. Ну и если захочешь — за оставление без помощи.

— А кого я буду привлекать? — Мурашов смотрел на Сашу почти с ненавистью.

— Как кого? Кого найдешь.

— Кого я найду-то? — Вова заорал Попову прямо в лицо. — Ты что, думаешь, я ничего не делаю, твоего долбаного заключения дожидаюсь? Я и без твоего заключения раскопал это дело. Трое крутых ребят с подругами отмечали в ночном клубе день рождения. Имениннику подарили всамделишный индейский лук со всамделишными стрелами. Напились, наелись, то да се, захотелось поиграть в индейцев. Подцепили случайно попавшегося официантика. Захотели пострелять в него из лучка. Только стрелки оказались сделаны самопальным способом и никак в тело жертвы не хотели втыкаться. Тогда одной из подруг с пьяных глаз пришла в голову идея украсить молодого официантика ромашками. Но парнишка не стал стоять дурак-дураком, ожидая, пока его истычут до смерти, а стал орать, угрожать, ссылаться на какого-то родственника и даже вытащил складной нож.

— Но защищаться ему не дали. На теле нет никаких следов самообороны.

— Конечно, не дали. Его просто задвинули в угол, а эта ё… пьяная подруга стала около него увиваться со своими дурацкими ромашками. По поводу чего именинник ее приревновал, надавал ей по роже, а парня потыкали уже всерьез его же ножичком. Подруге же велели тоже его ударить. Ну, она поняла, что если не ударит, то проткнуть ножичком могут и ее. И бьет его маникюрными ножницами… в руку.

— А ножницы потом выбрасывает в туалете.

— Совершенно верно. И вот теперь, когда я это все, можно сказать, выбил из всех этих тамошних уродов — клубной обслуги, охранников, которые, конечно же, ничего не видели и не слышали, из посетителей, которых, поверь, не так легко было найти и еще труднее заставить заговорить, ты меня радуешь этой зашибительной причиной смерти?

— Вова, есть только один способ утяжелить диагноз. Если ты хочешь, чтобы в осложнениях стояло «острое малокровие», — иди рой землю.

— Я уже устал ее рыть. Сам иди рой.

— Я не в переносном смысле, Вова. Я — в прямом. Возле покрытой асфальтом площадки для машин должно быть место, где земля пропитана кровью. Парень сначала лежал там. Вероятно, его сбили с ног, или он сам упал в помещении клуба, его оттуда вынесли (именно вынесли, потому что вертикальных потеков крови на теле я не видел) и бросили на землю в траву. Он пролежал там несколько часов. Сильного кровотечения, наверное, у него все-таки не было, но кровь из резаных ран все-таки должна была просачиваться. Если ты найдешь это место, Вова, — собери всю землю, пропитанную кровью, какую сможешь.

— А зачем его тогда перетащили на асфальтовую площадку?

Саша пожал плечами.

— Не знаю. Может, кто-то испугался и решил специально так сделать, чтобы парня увидели. Вероятнее всего, он был тогда еще живой.

Мурашов двинулся к выходу.

— Землю, говоришь, собрать?

— Да. Если найдешь. Дождей с того дня не было. Размыть не могло. Если только площадку из шланга не мыли. Я бы поехал с тобой, но у меня сегодня важное дело.

— Здесь?

— Нет, в нотариальной конторе.

— Завещание, что ли, будешь писать?

Саша сделал такое лицо, что Володя больше ничего не спросил.

— Слушай, если я приеду за тобой к нотариусу, ты мне поможешь обнаружить следы крови?

— Ладно, черт с тобой, помогу. Только заезжай уже тогда прямо ко мне домой. И захвати с собой самый мощный фонарь.

— Ладно, заметано. — Мурашов отправился по своим делам, а Антонина была уже тут как тут. Стояла и подслушивала?

— Пошли. — Саша взял свою сумочку с документами на машину. Однако теперь Хачмамедов не дал ему уйти. Будто нарочно.

Он вышел из своего кабинета, торжественно неся перед собой бумагу, как будто это был по меньшей мере акт о капитуляции, а он сам выступал от лица страны-победителя.

— Вот! — сказал он и вручил бумагу Саше, стоящему уже на пороге.

— Что это?

— Постановление на комиссионную экспертизу. Члены комиссии — я, ты и господин Рябинкин. Возьмешь у следователя и отнесешь ему для ознакомления материалы дела и данные твоего исследования трупа.

— Хорошо. Отнесу.

Некоторое время они стояли молча, втроем. Хачек подозрительно смотрел то на Сашу, то на Антонину. Что они тут затевают? Но те молчали.

— Ну-ну, — пробурчал он сквозь зубы, повернулся и ушел назад в кабинет. Антонина ринулась к дверям, чтобы еще кто-нибудь их не остановил. Саша пошел за ней. Через минуту они уже выезжали на вожделенной «тэтэшке» с парковки.

* * *

— Что с тобой? — спросил Соболевский, только взглянув, как Лена вошла в ассистентскую. Он разбирал в своем столе какие-то бумаги. (Лена так и не успела ни с кем поменяться местами.)

— Ничего. — Лена присела за свой стол. — Холодно. — Соболевский увидел, что у нее мелко подрагивают пальцы.

— Ты, наверное, переволновалась. Ты что-нибудь ела?

— Нет.

Он подошел ближе.

— Ты заболела?

— Нет. — Она вдруг решительно встала и взяла свою сумку, затолкала в нее заключение о смерти отца. — Вот что… Мне нужно срочно уйти…

— Но как? Сейчас же секция. Витька будет вскрывать. Колото-резаное ранение грудной клетки…

— Игорь, я потом как-нибудь посмотрю.

— Что значит — потом? Не каждый же день закалывают девушек на лестничных площадках ножницами. Студентам должно быть интересно.

— Я вернусь через два часа. Петр Сергеевич не узнает, что я уходила. И даже если узнает… плевать! Мне очень нужно уйти.

Игорь посмотрел на нее уже серьезно.

— Куда ты идешь?

— В областную больницу.

— Кто-нибудь заболел?

— Нет, мне надо срочно поговорить с мамой. Она там работает.

Он помолчал с минуту, потом закрыл все ящики стола и набрал номер телефона:

— Вить? Ты еще не начал занятие? Студенты опаздывают? Придут, не волнуйся. Слушай, выручи меня. Да я знаю, что ты будешь вскрывать. Я отлучусь потихоньку часика на два. — Он помолчал, слушая, что ему говорит Виктор. — Вить, я не забыл, что я дежурю. Но мне очень надо. Если меня будут разыскивать, скажи, что я с тобой занят на секции. Съезжу, когда вернусь. Или в крайнем случае замкни нашу доблестную полицию на меня по телефону. Я буду в областной больнице.