Онлайн книга «Последняя трапеза блудницы»
|
– Там собираются художники, коллекционеры, артисты, которые увлекаются искусством, – сказал знакомый телеведущий. – Публика приличная, но своеобразная. Не хочешь быть белой вороной, подбери соответствующий прикид. Что-нибудь экстравагантное, гламурное и безусловно эксклюзивное! Не мне тебя учить. – Там бывает… Александрина Домнина? – Санди? Сия московская гетера посещает исключительно элитные заведения, «Ар Нуво» как раз из таких. Ты сделаешь правильный выбор, направив свои стопы именно туда, – балагурил ведущий. Манера говорить в прямом эфире, пересыпая речь интересными словечками, шутками и прибаутками, приклеилась к нему в повседневной жизни. – Только учти, если это дебют, тебе придется сразить всех наповал. Иначе окажешься в изоляции и ни с кем не поговоришь по душам. А зачем тебе Санди? – Хочу перенять опыт по соблазнению мужчин. А то бьюсь тут с одним, и все без толку! Бросив камешек в огород Матвея, она скорчила ему забавную рожицу. – Санди любовной науки не ведает, – захихикал ведущий. – У нее сплошной экспромт! Дар божий… или дьявольский. Его перенимать опасно! Мачеха Игоря Домнина оказалась довольно известной фигурой среди людей искусства и смежных профессий, и Астра не была с ней знакома только потому, что не жаловала богему, хотя едва не обратилась в их веру. Вовремя одумалась, осознала: не ее это! Лучше она будет смотреть на сцену из зрительного зала, чем наоборот. Да и богема нынешняя не та стала, искусство все больше превращается в бизнес. А с бизнесом у Астры свои счеты. – Пойдешь со мной в ночной клуб? – пристала она к Матвею. – Полюбуемся на «золотоволосую богиню». Я уже семь раз о ней слышала, теперь хочу один раз увидеть. – Это обязательно? – с неохотой отозвался он. – Покажи, что у тебя есть из одежды. После критического отбора и бури возмущений Астра пришла к выводу: надевать нечего. – В нашей городской квартире куча шмоток висит в шкафах без всякой пользы, – сказала она. – Хорошо, что я взяла у папы ключи, на всякий случай. Поехали! – А твои родители? – Они там не живут, давно в коттедж перебрались. Ты что, забыл? Ельцовские апартаменты встретили нежданных гостей застоявшимся воздухом и легким налетом пыли. Астра распахнула дверцы гардеробной и быстро принялась перебирать вещи. Для Матвея она остановилась на бархатных брюках с широким ремнем и пряжкой, изукрашенной металлическими чешуйками, и светлой рубашке с кошмарным жабо и такими же манжетами. – Я это не надену, – заупрямился он. – Идти пугалом? – Между прочим, тряпки предназначались моему бывшему жениху… покойному, – со вздохом сказала Астра. – Хотела ему подарить… не успела. Сначала поссорились, потом он умер. Ты ведь знаешь! Облачайся и не капризничай. Чем более нелепо мы вырядимся, тем вернее сойдем за своих. Я имею представление о подобных тусовках. – Тем более не надену! Но Астра, не слушая, зарылась в гардеробную, выбрасывая оттуда на пол разноцветные платья, блузки и брюки. – Вот это подойдет? – приложила она к себе нечто длинное, голубовато-прозрачное, расшитое бисером и фальшивым жемчугом, с немыслимым декольте и с рукавами, отороченными мехом. – Ужас! – вырвалось у Матвея. – Значит, подойдет. Ко всему этому она намотала на шею длинное ожерелье из того же «жемчуга», а в волосы вплела прозрачные ленточки с крупными «жемчужинами» на концах. – Нравится? Ты чего стоишь? Быстро одевайся! Через час, благоухая изысканными парфюмами, они спустились к такси. – Ты много пьешь… – на ходу поучала она Карелина. – Обожаешь мулаток и страусовые перья. Коллекционируешь Кнопфа. – Это еще кто? – Фернанд Кнопф, бельгийский художник-символист, – терпеливо объясняла Астра. – Твоя любимая картина – «Спящая Медуза», и ты увлекаешься гипнозом. Кнопф говорил, что Гипнос – единственный бог, в реальность которого он верит. Ты запоминай, запоминай… – Бред… – Вдруг тебе придется беседовать с кем-нибудь из тамошних завсегдатаев? Если будешь нести всякую чушь про Кнопфа и гипноз, не прогадаешь. – Зачем тебе эта Санди? – не выдержал Матвей. – Во-первых, мучает любопытство, – призналась Астра. – Во-вторых, хочу ее сфотографировать и показать снимок Дине Никоновой. – Не получится так, что мы припремся в дурацких нарядах в чертов клуб, а ее там не окажется? – Остынь. Все может быть, но чутье мне подсказывает: Санди мы застанем. – Главное, чтобы оно тебя не обмануло, – проворчал он. – Кажется, Санди – это и есть Сфинкс, – прошептала она. После ее слов Карелин замолчал и не открыл рта до самого конца пути, пока таксист не повернулся и не сказал: – Приехали, господа. Интерьер клуба «Ар Нуво» был выполнен в духе модерна: много золота, цветного стекла, изогнутых линий, витражей, прозрачных ширм, оригинальных ламп и ваз с орхидеями, ирисами и каллами. – Цветы настоящие? – спросил Матвей, галантно подавая Астре руку. – Или искусственные? Не отличишь. – Руками не трогать! Ищи Санди… Они заняли столик у окна и принялись незаметно разглядывать публику. – Тут один коктейль, наверное, стоит за тысячу. – Думаю, да, – «утешила» его Астра. – Ты взял с собой деньги? Ладно, не пугайся… Будем кутить на средства клиента, вернее, клиентки. – Инга Теплинская еще не отказалась от твоих услуг? В этот миг из-за ширм показалась женщина в изумрудно-зеленом платье, которое плотно окутывало ее фигуру, в малахитовых украшениях, с пышным, спускающимся до пояса каскадом волос. – Это она! – прошептала Астра и наступила под столом на ногу своего спутника. – Как пить дать. Где фотоаппарат? – У тебя в сумочке. Впрочем, можно и мобильником воспользоваться. – Нет. Качество пострадает. От волнения она не могла найти среди брошенных впопыхах в сумку косметики и прочих дамских штучек маленький фотоаппарат. Где же он? О черт… – Не торопись. – Матвей успокаивающе положил руку на ее колено. – Никто же не убегает. Волосы женщины, которая, грациозно покачивая бедрами, прошествовала мимо их столика, в желтом свете ламп отливали медью. Она была идеально сложена, и сзади ее фигура выглядела так же потрясающе, как и спереди. Раздался приглушенный возглас: – Санди! И кто-то в красной косоворотке с золотым шитьем привстал и помахал ей рукой. – Баркасов, – грудным голосом пропела она, сворачивая в его сторону. – Ты здесь? А говорили, что на гастролях. |