Книга Рука, что впервые держала мою, страница 65 – Мэгги О'Фаррелл

— От Осси, — поясняет она.

— Что за Осси?

— Осси. Осси Кларк.

— Не слыхал о ней.

— О нем. Что неудивительно.

— Правда? — Феликс отпивает глоток вина, и Лекси невольно смотрит, как его губы обхватывают край бокала, как ходит туда-сюда кадык. — Почему?

— Вряд ли он во вкусе Марго. Расскажи, как твоя семейная жизнь.

— Кромешный ад, — бодро отвечает Феликс, осушив бокал. — У моей жены не дом, а мавзолей, черт бы его драл, — достался нам от ее мамаши. Она, кстати, живет на нижнем этаже. По официальной версии. По мне, слишком уж часто она выползает наверх. Вот я и сбегаю в командировки при всякой возможности, а на Мидлтон-сквер стараюсь пореже показываться. Вот моя, с позволения сказать, семейная жизнь.

Лекси поднимает бровь:

— Ясно. Только не говори, что я тебя не предупреждала.

— Спасибо. — Феликс приближается к ней почти вплотную. — Растрогала своим сочувствием.

— И сколько детей в мидлтонском мавзолее?

Феликс резко выпрямляется.

— А-а, — отвечает он другим, напряженным голосом. — Вообще-то, ни одного.

Лекси хмурится:

— Но…

— Наш сын, — Феликс кивком указывает на ковер, где Тео сосредоточенно выедает с глазури торта шоколадные кругляши, — мой единственный наследник. — Феликс, со вздохом отставив бокал, проводит рукой по волосам. — У нее… — он неопределенно машет рукой, — без конца выкидыши. — На последнем слове он понижает голос. — Один за другим. Не может выносить ребенка.

— Прости, — начинает Лекси, — зря я спросила. Я не…

— Да ну, — машет рукой Феликс, — нечего извиняться и сочувствовать. — Он собирается с духом. — Звучит, понимаю, чудовищно, но, возможно, это и к лучшему.

— Феликс…

Но Феликс не дает ей возразить.

— Потому что я не намерен с ней оставаться. Виделся на днях с адвокатом. Это строго между нами, конечно же.

— Конечно.

— И то, что у нас нет детей, упрощает дело.

— Понимаю.

— Хотя, — он вновь подбирается ближе к Лекси, рука скользит вдоль каминной полки, — у нас неплохо получилось, верно?

— Что получилось?

— Дети.

То ли Лекси просто чудится, то ли его рука и впрямь подбирается к ее талии, обдает жаром.

— Ты так думаешь?

Феликс улыбается.

— Есть у тебя сейчас кто-то, Лекс? — шепчет он все так же игриво, задушевно.

Лекси откашливается.

— Не твое дело.

— Может, пообедаем вместе?

— Не стоит.

— На будущей неделе.

— Не могу, я работаю. А еще Тео.

— Тогда поужинаем. На той неделе. Может, в выходные?

В выходные она будет в Лайм-Риджисе с Робертом, они не виделись восемь месяцев. Сегодня пришла телеграмма. При мысли, что сказал бы Феликс, узнай он о ее тайной связи с Робертом Лоу, Лекси сдерживает улыбку.

— Нет, — отвечает она.

— Поговорим о сыне. — Феликс дотрагивается до ее рукава.

— А что говорить о сыне?

— Да что угодно. В какую школу его отдать и все такое.

У Лекси вырывается смешок:

— Печешься об образовании Тео? С каких это пор?

— С недавних.

— Вот так сюрприз. — Лекси стряхивает его руку со своего плеча.

— Значит, договорились? Поужинаем на будущей неделе вместе?

Лекси ускользает, устремляется через всю комнату к Тео.

— Посмотрим, — бросает она через плечо и подбегает к сыну.

Те о хватает ее за платье, и Лекси берет его на руки, чувствуя знакомую, уютную тяжесть.

* * *

День не такой, о каком они мечтали. Когда выезжали из Лондона, небо было чистое, будто над городом растянули рулон голубой материи, и все вокруг блистало от солнца. Они неслись по улицам в машине с опущенными окнами и открытым люком. Но чем дальше к западу, тем сильнее хмурилось небо на горизонте, в машину задувал ветер. Сейчас сыплет тонкими иголочками дождь, ветер размазывает капли по стеклу.

Они едут на выходные в загородный дом родителей Симми; родители в отъезде, и дом, сказал Симми, в их полном распоряжении. Элина никогда еще не была — как Тед вчера это назвал? — в родовом гнезде. А слуги там есть? — спросила она у Теда, тот покачал головой. Там не настолько шикарно, объяснил он.

Иона спит в детском кресле, сжав перед собой кулачки, будто во сне идет по канату с шестом в руках. Тед и Симми сидят впереди и слушают юмористическую программу, то и дело хихикая, но Элине трудно уследить за быстрой речью, за своеобразным английским юмором.

Элина чувствует себя как перед приступом головной боли — слегка немеют челюсти, затекла шея, плечи. Но это пустяки. Она рада, что вырвалась из Лондона, что за окном мелькают поля и деревья. Вспоминается дорога в Науво, к матери, вдоль цепи островов, мостики через проливы, потом — желтый паром, зелень равнин, красно-белые деревянные домики, и кажется, будто твой путь лежит к самому краю земли, покуда суша и камни не сменятся водой, плещущей, беспокойной водой, — и лишь тогда остановишься перед верандой, на площадке, усыпанной гравием, возле деревьев с серебристыми стволами.

Должно быть, она задремала. Ей снится, будто она в Науво и не может достать Иону из кресла — ремни не снимаются, пряжка не отстегивается. И вдруг чувствует, что голова прижата к стеклу, а когда открывает глаза, то видит, что едут они уже не по шоссе, а петляют по узкой улочке к морю.

— Приехали? — спрашивает Элина.

— Нет еще, — отвечает через плечо Симми. — Решили здесь остановиться, перекусить.

Улицы городка узкие и крутые, на тротуарах толпы людей. Машину оставляют на стоянке за общественным туалетом. Низкое небо нависает над ними. Элина несет Иону, слинг оттягивает шею. Симми и Тед бодро шагают по главной улице городка. Элина, прижимая к себе Иону, с трудом поспевает за ними. Осматривают одно кафе и бракуют; останавливаются в дверях другого, находят меню «убогим», идут дальше. В третьем хорошее меню, но нет свободных столиков; в четвертом меню неплохое, но им нужен столик на улице. Они слоняются туда-сюда, идут по проспекту через весь город. У входа в паб возле порта обсуждают достоинства свежепойманной рыбы. Иона просыпается в слинге, хочет вылезти, кричит и рвется на волю. Элина достает его из слинга и несет на плече, но он не унимается.

— Пирога бы со свининой, — мечтает Симми. — Разве я многого хочу?

Тед разглядывает очередное меню в окне ресторана, украшенном рыболовными сетями.

— Приморский курорт, — бормочет Тед, — а где же норвежские омары? Разве их здесь не ловят?