Книга Над горой играет свет, страница 28 – Кэтрин Мадженди

Тем, кто дает и кто берет ее. [11]

Успехов тебе в школе, малышка. Очень люблю

и скучаю.

Папа

В конверт была вложена фотография. Папа сидит в кожаном кресле. А вокруг стопки книг. На полу, на столике, на тумбочках, везде. Он широко улыбается, шире, чем «кадиллак» миссис Мендель. Я положила фото в новую Особую коробку.

Каждую неделю звонила Муся-Буся и, умильно сюсюкая, рассказывала, как она соскучилась по дорогим внучаткам.

— Переезжай к нам, и папу с собой возьми, пусть вернется домой.

— Чтобы я покинула Техас? Са-а-амый лучший из наших американских штатов?

— А вот и нетушки, Муся-Буся, самый-пресамый — Западная Вирджиния. Тут очень красиво. Горы, а в нашей низине такая тишина, и деревья чудо, когда краснеют листья, и речек полно, вроде Крэнберри.

— Могу себе представить, Лаудина Вирджиния Кейт. Но я уже слишком стара.

И она заводила волынку про то, как ей одиноко, ведь Карла ее покинул. Но он оставил ей много денег, и она продала его бизнес за кучу наличных.

— И теперь я в состоянии оказать помощь, что я и делаю. Помогаю моим милым внучатам.

На бабушкины чеки мама купила бакалейную лавку.

— Поди угадай, когда пересохнет колодец и мы останемся без воды, — говорила нам мама.

Она покупала себе новые платья, и чулки, и туфли к этим платьям. Ее замечательные наряды уже не помещались в шкафу. Все из шелка и хлопка, из натурального льна. Голубые, красные, зеленые, желтовато-кремовые. Нам она тоже покупала хорошие вещи, но мы быстро их пачкали, и уже не было никакого вида. Старые нравились нам больше.

— Папа обязательно вернется. Вот увидите, — говорила мама.

Напрасно она надеялась. Однажды мы получили конверт, вскрыв который мама сразу пошла за бутылкой и своим полосатым стаканчиком. После, ни слова не сказав, рванула в спальню и захлопнула дверь. Я делала уроки под доносившиеся из маминой комнаты ругательства, треск и грохот. Когда это все стихло, я на цыпочках вошла внутрь. Она спала на кровати, прямо в одежде. Листочки из конверта были разбросаны по всему полу. Я собрала их и вышла, стала ждать, когда Мика придет домой.

Через час он появился на дороге, брел, пиная носком ботинка сплющенные пивные банки. Да, он наконец-то стал носить ботинки, даже в теплую погоду, говорил, что босыми ходят только деревенские дикари. Думаю, он заговорил так потому, что Бастер приехал из Массачусетса. Он и стригся теперь, как Бастер. Очень коротко на висках, а на верху головы волосы торчком. Даже выше теперь казался.

Я потрясла листочками перед его физиономией.

— Маме прислали вот это, и она напилась.

Мика с минуту вникал, потом протянул листочки назад. После чего наподдал еще нескольким жестянкам из-под пива, они взлетели очень высоко.

— На твоем месте я бы считал, что отныне отца не существует.

Сказав это, он развернулся и побежал в пустующий домик на холме.

Я хотела побежать следом, но мама могла проснуться и застукать меня с листочками. Я тихонечко разложила их у нее на полу, на прежних местах.

Нам мама так ничего и не сказала. Я как-то услышала обрывок ее телефонного разговора с папой. Мама говорила, что Муся-Буся дорого заплатит за письменное согласие и за нервотрепку, которую она устроила своими бесконечными фокусами.

Благодаря деньгам от Муси-Буси подарков на Рождество у нас в этом году было завались. Они горкой лежали под украшенной елкой, обернутые золотой и серебряной фольгой, с пышными зелеными бантами.

— Будем праздновать одни. — У мамы на глаза навернулись слезы, она решила пригласить тетю Руби.

Мама стала ей звонить, сидевший на кухне Мика многозначительно мне подмигнул. Как только мама ушла снимать с веревки белье, Мика набрал теткин номер.

— Тетя Руби, мама велела вам сказать, что передумала. — Он посмотрел на меня и поиграл бровями. — Сказала, что вам у нас делать нечего. От вас несет как от вонючей обезьяны.

Из трубки раздались вопли, Мика повесил ее на рычаг, громко хохоча и хлопая себя по коленке.

Телефон зазвонил, но Мика не снял трубку.

— Тебе здорово влетит.

— Спорим, что нет. — Напевая что-то под нос, он стал делать себе тост с корицей.

Чуть погодя мама велела нам сейчас же явиться в гостиную.

Мика явился, сияя улыбкой, а я с опущенной головой.

— Как ты посмел звонить мой сестре и такое ей сказать? Отвечай немедленно.

— Мам, ты чего? Не звонил я. У Ви спроси.

Я помотала головой, изображая недоуменное возмущение.

Мика сделал невинные глаза.

— Не знаю, что это она вдруг, а? Может, ей неохота сюда приезжать и она нарочно придумала?

— Ну ты и загнул, — пробурчала мама.

— Я? Да она ненавидит нас, ты же знаешь. Вспомни, что она с нами сделала.

Мама на секунду закрыла глаза.

— Гм… может, опять не просыхает.

Мика вышел, успев тайком мне улыбнуться.

На другой день мама отправилась пить кофе к миссис Мендель. Мика тут же снова позвонил тетке.

— Мама сказала, что вы жирная блядь и она вообще не желает вас видеть.

И снова тетка перезвонила маме, а мама снова вызвала Мику для объяснения, лицо у нее было красным, как попка у пухлого младенца.

— Мика Дин Кэри, ты звонил тете Руби? И обозвал ее жирной блядью?

Мика вытаращил глаза:

— Мам, а что это за слово? Я такого не знаю. Оно неприличное?

— Отстань. Вообще-то в детстве она обожала надо мной глумиться. Помню, врала, как не знаю кто. И сейчас, наверное, наплела! Сама не пойму, какого черта я ее позвала. Прямо сейчас позвоню, нечего ей тут делать.

Я как раз отхлебнула молоко, поэтому не смогла крикнуть «Йахууу!»

— Тебе лучше знать, мамуля, — сказал Мика. — Мам, а хочешь, я тебя нарисую? Ты сегодня очень красивая.

И настало Рождество, и не было никакой тети Руби. Мы проснулись рано и сразу побежали рыться в подарках. Мне предназначались книжки с головоломками, «Том Сойер», разноцветная прыгучая пружинка, хулахуп, обновки и новый велик. Мике — краски и три настоящих холста, тоже несколько обновок, настольная игра «парчизи» и новый велик. Энди получил и грузовики, и легковушки, и лодочки, пластилин и тоже новый велосипед. Три велосипеда! Мы чуть не умерли от счастья, почувствовав себя настоящими богачами. Мама устроила сказочный рождественский пир. Индюшка, картошка с подливкой, потрошки, тушенные с пряностями, тыква, вишневый пирог. Мы играли в только что обретенные игры и игрушки и жевали орехи и шоколадки, которые мама положила в рождественские носки. Я все время ждала, что отворится дверь, и войдет папа, и рассмеется ликующим смехом: «Ура, Рождество!»