Книга Насвистывая в темноте, страница 44 – Лесли Каген

Одет он был как обычно. Кирпичного цвета брюки и белая майка, из которой торчали похожие на французские батоны руки в самых бледных веснушках, какие я только видела. Волосы у дядюшки Пола густые и рыжие, но чем-то напоминают съехавший на затылок парик.

— «Угадайка», Тру!

— Нет, я Салли, ты помнишь, дядюшка Пол? У Тру рыжие волосы, как у тебя.

Я протиснулась мимо него и отправилась искать бабулю. Нашла ее в кухне, у раковины, с медным чайником в руках.

— Привет, бабуля. Я с подарками.

Распахнув холодильник, я сунула туда кока-колу. Бабуля любит кока-колу. Каждый день выпивает почти целую упаковку из шести банок. Это придает ей энергии и сил, уверяет она.

Выпученные бабулины глаза сделались еще больше.

— Что ж, и тебе привет, Салли. Какой милый сюрприз. Может, чашечку? — Она не стала со мною обниматься, вот еще. Бабуля не особо увлекается обнимашками.

— Не стоит, спасибо. Я совсем ненадолго. Тру с Эдди и Нелл ждут меня в машине. Мы хотим поехать повидаться…

— «Угадайка», Тру! «Угадайка», папочка! — Дядюшка Пол подступил ко мне сзади и накрыл мои глаза ладонями.

Я отлепила его пахший клеем палец и немного посмеялась из вежливости, думая про себя, что дядюшка Пол с каждым днем делается все страньше и страньше, так что, может, бабуле стоит отправить его жить в приют на Лисбон-авеню?

— Ну, хватит уже, сынок, — сказала бабуля. — Возвращайся лучше к себе в комнату, строй домики.

Дядюшка Пол опустил голову:

— Ладно, ма.

Бабуля подождала, пока дядюшка Пол не зашаркает прочь, а потом спросила:

— Так чему же я обязана удовольствием?

— Маме стало лучше. Нелл говорит, самое страшное позади, — сообщила я, радуясь, что могу поделиться такой прекрасной новостью.

— Ты опоздала на день и принесла на доллар меньше, чем нужно, моя славная Салли. — Бабуля потянулась к шкафчику и вынула одну из тех красивых чашек, что оставались у нее еще с былых времен в другой стране. — Офицер Расмуссен заходит почти каждый день. Держит меня в курсе ее дел.

Должно быть, на моем лице появилось необычное выражение, потому что бабуля вдруг улыбнулась.

— Ему-то это зачем? — ахнула я.

Медный чайник засвистел, и бабуля прикрутила под ним пламя.

— Мне казалось, ты знаешь, что Дэйв Расмуссен водил дружбу с твоей матерью.

Вот одна из основных бабулиных черт, которые я по-настоящему люблю. Она много чего знает про всех, кто живет в нашей округе, и никогда не стесняется поделиться своим знанием. Скажем, что Брауни Макдональда выставили из семинарии за то, что как-то раз он выпил все вино для причастия, или что миссис Делэнси из «Магазинчика на углу» была когда-то Шелли, Девушкой-Змеей, и танцевала в каком-то клубе в центре города… Не потому ли миссис Делэнси берет с бабули всего полцены за кока-колу — просто чтобы это оставалось тайной?

— Так что, выходит, офицер Расмуссен — отличный парень? — спросила я.

— И всегда им был, хоть и датчанин. — Бабуля не принимает всерьез людей, которые не ирландцы. — И отец у него был хороший человек. Эрни, так его звали.

Глядя, как бабуля льет кипяток на свой чайный пакетик, я вдруг поняла, как же мне ее не хватало. Так здорово сидеть на этой кухоньке за маленьким хромоногим столом и болтать про знакомых. Прямо как в старые добрые времена. На минуту я даже пожалела, что бабуля не особо любит обниматься.

— Знаешь, ведь раньше семейство Расмуссенов владело пекарней, — сказала бабуля. — Продали ее какой-то большой компании в пятьдесят пятом.

Снаружи Эдди нажал на свой клаксон: «А-хуга!»

Бабуля ткнула ложку в сахар, насыпала в чай три порции «с горкой» и принялась болтать ложкой в чашке.

— Ты знала, что Дэйв и Хелен были когда-то помолвлены, верно?

Ничего подобного! Водить дружбу — еще куда ни шло. Но чтоб Расмуссен был помолвлен с мамой… Как Нелл и Эдди… Должно быть, бабуля что-то напутала.

— Помолвлены, чтобы потом жениться?

— О да. И уже назначили дату свадьбы. Только мать Дэйва, Герти, она была о себе слишком высокого мнения, вот и заявила, что он найдет себе жену получше моей Хелен. Она ему, видите ли, не пара. Не того сорта. — Бабуля зачмокала губами. — В жизни не питала приязни к Герти Расмуссен. Уж больно она кичилась своими деньгами перед всеми и каждым. И страсть как гордилась своими ногами. Да, они были вполне ничего, но не настолько же.

Бабуля добавила немного молока, и чай стал кремово-рыжим, а затем уселась рядышком со мной.

— Но потом Дэйв расторг помолвку; он хоть и любил Хелен, но не мог пойти наперекор желанию матери, потому что Герти к тому времени подхватила туберкулез. И вместо него твоя мать вышла замуж за отца Нелл.

И вот опять, в миллионный раз, я поразилась: как взрослым удается знать вещи, о которых дети ни сном ни духом, и как ловко они держат эти тайны при себе!

Дядюшка Пол насвистывал в своей спальне песенку «Хлоп, и нет куницы». А с улицы тем временем снова донесся гудок.

— Когда отец Нелл помер, я уж решила, что теперь-то Хелен с Дэйвом точно сыграют свадьбу, — сказала бабуля, подув на чай. — Но вместо этого Хелен вышла замуж за твоего отца, потому что все еще злилась на Дэйва.

Вам бы стоило познакомиться с бабулей. Если она разговорится, ее уже не остановить. Но я все-таки попыталась:

— Если все так и было, тогда почему мама не вышла за Расмуссена, когда папа умер?

— Ну, я всегда говорю, моя девочка Хелен порой упрямее вьючного осла с радикулитом. От своего отца унаследовала, между прочим. Упрямство в семейке Райли бежит шибко, что твои строчки на дешевых колготках. — Она очень красиво прихлебнула из чашки. — А еще, сдается мне, твоей матери было стыдно. Папа ваш не оставил ей ничего, кроме вас, трех красавиц, да толстой пачки неоплаченных счетов. — Бабуля покачала головой: — Хелен всегда все делала себе во вред, лишь бы другим досадить.

Господи помилуй, зачем маме себе вредить?

— И тут нарисовался Холл, — пробурчала бабуля.

Вот беда. Этот рассказ надолго. Бабуля Холла прямо на дух не выносила.

— Хелен, должно быть, отчаянно хотела выскочить замуж за бродячего продавца обуви, которого и знала-то пару дней, не больше. А ведь могла бы уж сообразить, что в браке к чему, а? — Она дала мне глотнуть ее чая. — Знаешь, что я всегда говорила об этом браке, Сал?

Знала, и очень хорошо. Слышала — и не раз, и не два.

— Обжегшись на молоке, дуй на воду?

Снова гудок с улицы, теперь долгий-предолгий, терпение у Эдди явно на исходе.

— Точно. — Бабуля наконец тоже услышала гудок. — Похоже, Эдди едва из рубахи не выпрыгивает. — И едва слышно добавила: — И из штанов тоже.