Онлайн книга «Книга Синана»
|
Карликовые столики, лавочки. Шум, гам. Пивные кружки связками плавают в воздухе. Он что-то крикнул официанту и тот указал на столик. «Угощаю моего русского друга!» – приложил руку к нагрудному карману. После пива ноги стали ватными, и я почувствовал, что устал. Все стало безразлично. Как будто сидишь в кресле, а на экране кадры. Вот голенастая женщина в шортах, одной рукой показывает на окна, другой прижимает к животу рюкзак. А вот чернявые девушки идут обнявшись. Это явно местные: на пупках колечки, осиная талия, толстые ляжки. Долговязый старик в очках и майке. Американец. В ухе слуховой аппарат, на груди фотокамера. Смотрит из-под козырька, кому-то машет. И вдруг складывается пополам, как стойка для микрофона. Вижу его сидящим: коленки вровень со столом, белые носки. Кладет камеру в ногах, заказывает на ломаном турецком. Официант восторженно кивает и несет пиво. Фотоаппарат исчезает. «Друг!» – в кадре мой приятель. Загадочно улыбается. «Пойдем, друг!» – кричит он. «Фан!» Я стряхиваю оцепенение, достаю деньги. Он делает скорбное лицо. Есть хорошее кафе, говорит он, можно выпить, потанцевать и познакомиться с девушками. «Совсем рядом, очень близко!» – таксист тут же вырастает из-под земли. «Хорошо для твоей книги, друг! Очень хорошо, верь мне!» Я замечаю оценивающий взгляд таксиста. Мы выруливаем на Таксим, огибаем профиль Ататюрка и сваливаем на проспект Камхарийет. На мостовой огонь жаровен, мелькают черные силуэты. Музыка. Горы риса на тачках, казаны с пловом. Жизнь кипит. Черные провалы огромных безлюдных отелей; чугунные решетки. И снова разноцветные вагончики ресторанов. Кроны тополей сплетались над головой в арку. Я вдруг вспомнил Рим, и что свет фонарей там также пробивается сквозь зелень. Когда это было? И где теперь эта девушка? Жили в городе без копейки, бродили, заглядывая в чужие тарелки. Голодные, счастливые. Когда кончился пансион, ночевали в парке. Занимались любовью на ступеньках фонтана, спали. А потом полиция светила в лицо фонариками – это сторож решил, что мы трупы, вызвал. Радовался: «Живые!» Угощал наливкой и сливами. Ехали чуть свет на море и купались нагишом на платном пляже. Лежали, как пельмени, в пересоленой воде, и дремали. 82. На входе успел заметить только номер – 257/1. Три ступеньки вниз, дверь с колокольчиком. Пахнет корицей и лимонным освежителем, кожей. Я отодвинул тяжелые бархатные портьеры. Из темноты тут же выдвинулся массивный мужик в белой рубашке. Учтиво поклонился. Внутри почти пусто, вдоль стен в отсеках столики, кожаные диваны. Мой спутник по-свойски протиснулся на подушки, раскинулся. «Садись, друг!» – хлопнул по коже ладонью. И я забрался в угол. Прибавили музыку. Огромный зеркальный шар под потолком бросает на стены снежную рябь. Кондиционер, дышится легко. На стенках таблички «Гиннес» и мексиканские рогожи, стандартный набор. Но после восточных харчевен все как родное. Я повеселел, откинулся на подушках. Заказали: он пива, я ракы; орехов на закуску; минералка. Обслуживал нас все тот же толстяк. Лицо рябое, мешки под глазами. Настоящая жаба, где я его видел? Пока друг ходил отлить, пересчитал деньги. Не ресторан, должно хватить. Гуляем. Тем временем музыка поменялась, на сцену одна за другой вскочили девицы в коротких юбках. «Ты можешь танцевать с ними, эй!» – тыкал он пальцем. Он повернулся к соседнему столику. Потом приник к моему уху: «Отличные девушки, можно познакомиться! Сколько комнат твой номер?». Я отмахнулся. Музыка гремела, мигали фонарики. Девицы зазывно качали бедрами. Жаба то и дело подливал из бутылки: «Хорошая ракы! Очинь хорошая! Окей!» Подсаживались две девушки, обе с моей стороны. Ворковали на английском. Я поддакивал – «Москва, журналист» – и спрашивал: «Что пьете?» «Шампанское» – хором отвечали они. И жаба тут же подскакивал с бутылкой. Прикончив фужер, светловолосая потащила меня на сцену. Мы исполнили медленный танец. 83. Когда я вернулся за стол, бутылок прибавилось. Пора трезветь. Две пустые, жаба возится с третьей. «Погоди, друг!» – попытался остановить, но он сделал вид, что не слышит. Пробка хлопнула. «Скажи ему!» – я повернулся к парню и перехватил взгляд: трезвый, злой. «Очинь хорошее шампанское, очинь!» – осклабился жаба. – «Для девочек!» «Сколько это стоит?» Парень гладил по руке курносую; идиот несчастный. «Тащи счет!» «Лучшее шампанское» – жаба как фокусник вынул из-под стола четвертую. «Хесап! Ил конто! Ладдисьон!» «Для девочек!» Жаба скривил рот и стал пятиться. Мой парень очнулся, придвинулся. «Что плохо, друг? Много девушек! Много любви! Твой слева, мой справа, окей? Как хочешь?» «Расплатиться» – я тупо смотрел перед собой. «Нельзя уходить! Такие девушки! Нельзя сейчас!» – он стал трясти за плечо. Я попытался вылезти из-за стола. Там засели дамы, вид скучающий, пустые фужеры в пальцах. Наконец из-за портьеры появился жаба, девушки тут же слиняли. На стол положили блюдечко со счетом. Жаба глядел в упор, дышал ртом. Блики скользили по складкам на его лбу. Я сосчитал нули. Около миллиарда. Допрыгался. «Наличными или кредитной картой?» – жаба сверкнул неоновыми зубами. Я почувствовал, что кровь отхлынула; даже ногти похолодели. Посмотрел на парня – тот откинулся на подушки, вид безразличный. «Эй, амигос!» – похлопал его по руке. Он сунул пальцы в нагрудный карман и на стол брякнулась картонка. Жаба спрятал картонку, но я успел заметить, что это обычная телефонная карта. Парень нахмурился. Жаба вздохнул. Я допил, что оставалось в рюмке и выдохнул: – Наличными. 84. В подсобном помещении на диване раскинулся господин, похожий на Пласидо Доминго. «Что случилось с нашим русским другом?» – заботливо спросил он. Жаба выложил счет на столик. Доминго повертел бумажку, принюхался, махнул рукой. «Заведение угощает» – бросил лед в узкий стаканчик. Я взял рюмку. Мысли путались, в голове шумело от выпитого. Пригубив, перевел дух. Собрался и стал говорить спокойно, устало. Сказал, что путешествие заканчивается и такой суммы у меня нет и быть не может. Можно снять с кредитки, но там тоже негусто. К тому же карта в гостинице. |