Онлайн книга «Путешествие в бескрайнюю плоть»
– Пиво. – Ты что, пьёшь? – Да, я постоянно пью, ты ещё не знаешь, с кем ты связалась. – Надо же, чёрт, ладно, сейчас покормлю и выгоню. Тебе какое? – Мне всё равно. Лишь бы холодное. Мышь света выбежала из открытого Машей холодильника. За ней – банка пива, которая зашипела на меня ядовитой змеёй, как на злейшего врага своим маленьким алкогольным ртом, когда я потянул её за губу. Наверное, никому не понравится если потянуть за губу с такой жаждой. Кожаный диван гостиной прогнулся и принял с недовольством делегацию моего зада и бёдер. Я закинул ногу на ногу, придал первой задумчивый вид. Нога уставилась в пустое лицо выключенного телевизора, будто ожидала продолжения любимого сериала, о чём она могла думать – о свежих носках, о новых туфлях как о новой квартире, о другой ноге, с которой она уже прожила девятнадцать лет. – Может, пойдём на кухню, пока я готовлю, – прервала её мысли Маша. – Уже иду, – дал я команду ногам. Она была огромная и добродушная, я встречал разные: скверные, жадные, крохотные, грязненькие. На такой кухне я бы раздобрел. Мэри смотрела голодными нежными глазами то на моё лицо, то на шипящее с жёлтыми зрачками в сковородке. Когда она отвернулась от меня в сторону плиты, я понял, что физический голод победил духовный, но не собирался сдаваться и зайдя со спины, положил руки на её бёдра, губы – на шею. – Любите меня, я пришёл. – Безумный. – Как только тебя увижу, мозг сразу отключается, и повинуюсь инстинктам. – Сейчас проверю твой первый инстинкт, еда готова. Садись, животное. – Лучше уж буду предметом. – Садись, предмет. Я буду за тобой ухаживать, любить, готовить. – Вытирать с меня пыль, чинить, если испорчусь, а когда приду в полную негодность, отнесёшь меня в комиссионку или отдашь в добрые руки. Вкусно, хотя для этого пришлось лишить зрения глазунью, она осталась без взглядов на жизнь. – Кошмар, ты выколол ей вилкой мировоззрение. А ты жесток. – Это от нехватки любви. Мало ты меня любишь. – Дозированно. А то привыкнешь, подумаешь, что это вредная привычка, и бросишь. Я вредная, конечно, но не привычка. – Сегодня не брошу точно. Уж слишком мне здесь нравится, и вечер, и кухня. Как тебе идёт кухня, почти как это красное платье, хоть оно не имеет задницы, но умеет сидеть хорошо. Видимо оно, как и я, любит комфорт. – Да ты ещё и меркантильный. – Практичный. Это профессиональное, я же на менеджера учился. – Кого хотел организовывать? – Организмы. – Для чего? – Чтобы жили гармонично, а не по прихоти. – И начал с моего? – Ты же совершенство. – Льстец. – Неисправимое совершенство. Неужели и у совершенства есть проблемы? – Спать люблю по утрам и сладкое обожаю. – Здесь ты не одинока. Надо что-то выбирать. – Вот это и есть самое трудное. – Ладно, со сладким я тебе помогу. Тащи. Ты это сама пекла? – Ну да, для тебя старалась. – Вкусно. Чтоб я так жил. Всё, решено, выходи за меня замуж. Добавишь одну букву к имени, и всё. – Тебе бы ещё жить да жить, но я согласна. – Ты хочешь сказать служить – да служить? – А что ты имеешь против брака? – Молодость. – Это аргумент. – Но ведь я тоже молод. – В этом-то и проблема. Ты же сбежишь после медового месяца. – Куда я могу сбежать с такой кухни, от такого платья, сама подумай? – Ну, во-первых, это не моя кухня, а моих родителей. – Кстати, они скоро придут? – Нет, не очень, точнее – завтра, они на даче. – О, у тебя ещё и дача есть, шикарно. – Ты неисправим, щас зацелую вусмерть, высосу из тебя эту корысть. – Вот где настоящий десерт, клубника со сливками. Ничего не ел вкуснее твоих губ. Довольная у меня морда? – Как у кота. Как там твой кот, кстати? – Зверь совсем обнаглел. Ничего не хочет делать, квартплату не платит. – Распустил ты его. – Жениться, говорит, хочу. Всё время на улицу норовит сбежать. Так что там во-вторых? – Я не собираюсь всю жизнь провести у плиты. – А как собираешься? – Долго и счастливо. – Это точно, ты всегда так долго собираешься. – Как ты меня достал. Вооружившись этим предлогом, она снова обняла меня, как тёплое море – послушный берег. – Может, это и есть счастье? – Что? – То, что происходит сейчас между нами. – Значит, счастье где-то между нами. Точно, именно короткое замыкание создаёт счастье, я ещё ощущаю его электричество. А если оголить контакты, то от счастья может засветиться. – Счастье дёрнет током. – Стоит только раздеться. – Ты про булочки с сексом? – Да, иди сюда, моя булочка с сексом! – и я обнял её ещё сильнее. – Спасибо. – За что? – За булочку. – Ну ладно, не булочка, пирожное. Хочешь быть пирожным? – Хочу. – Нет, пирожным нельзя, так ты сама себя съешь. – Иногда именно этим я и занимаюсь, да и люди тоже: едят себя, едят других, а насыщения всё нет. Сытого не накормишь. – Это называется анорексия? – Нет, археология. Я имею в виду самокопание. Лежишь перед сном и думаешь: правильно я живу или не очень, и как это – жить правильно, если вокруг столько неправильного, как это – жить с тобой, как это – жить без тебя. Смогу ли я выйти, не только замуж, но и за пределы своего мира, где ты разобьёшь сад на моём теле, будешь за ним ухаживать, высадишь семена, я выращу цветы. – Как ты глубоко копаешь. – Предполагаю, что тебе этого будет недостаточно, ты кинешься мне изменять с телевизором, с пивом, с футболом, с диваном или трахаться с творчеством, но я не ревнивая, скоро забеременею шедеврами, найду себе отдушину, мне будет чем заняться, когда цветы пойдут в школу. – Мне нравится. Я бы так хотел. – Ещё чаю? – Пожалуй. Мне бы длинную руку, я бы сам себе налил и мог бы почесать свою спину, сыграл бы тебе на контрабасе, держа его как скрипку, раздвинул бы облака и поправил солнце, как зеркало заднего вида. |