Онлайн книга «В каждом молчании своя истерика»
– Мы же договорились, что ты будешь есть на кухне. – Я же не ем, я перекусываю, мама, – бросила она на лету Ларе. – Ты не забыла, что скоро придут гости, нам надо накрыть на стол. – Да, конечно, я помню! – вернулась уже через две минуты с кружкой молока и пакетом печенья в свою комнату Фортуна. – Низкая позволяет подчеркнуть динамичность и глубину этого сюжета, – вернулась она в свою комнату и отправила ответ на вопрос. – Поела? – В процессе. Печенье овсяное будешь? – Не, не люблю есть на лекциях. Чувствую себя как в университете, руки чешутся взять в руки конспект. – Ладно, потерпи еще немного: дальше идут портреты. – Это не портреты, это парижане. – Надо было снимать ближе. – Ближе страшно, не все же любят, что тебя снимают. – Ага, поэтому много лишнего в кадрах. Со светом тоже беда, надо, чтобы он падал сбоку или сзади. Там будут лучше видны черты и характер, – осторожно кусала печенье Фортуна, чтобы то не крошилось. – Понятно, но мне-то некогда было думать о свете. – Думать необходимо. Умная должна быть фотография. – Ладно, кончай, меня и так все бесят. Сейчас и ты попадешь в их число. Я на всех ору, на родителей, на друзей и особенно на себя. Не знаешь, в чем причина? – Может, заслужили? – Кончай язвить. Везде мерещится бардак, меня все раздражает, особенно близкие, им больше всех достается. – Как же Париж? – А что Париж? – Можно же жить впечатлениями. – Слушай, давай без эзотерики. Лучше скажи, что это? – Забей. У меня тоже такое бывает. – Может, осеннее? – Может, оттого, что спишь одна, – попыталась поднять настроение подруге Фортуна, откусывая очередное печенье. – Опять смеешься? – Нет, я читала про гормональные сбои, такое случается, – уставилась она на висящий в ее комнате большой плакат группы Placebo, по которой она когда-то сходила с ума. – Этого только не хватало. А у тебя как с этим? – Ты представляешь, он поцеловал меня, – внимательно рассматривала она одного из участников группы, задаваясь вопросом: «Что я тогда в нем нашла?» – Кто? – Оскар. Помнишь, я тебе рассказывала. – Ты серьезно? И как это было? – Будто и не было вовсе, а так – легкая фантазия на тему «Красавица и Чудовище». – Что же дальше, страшно хочется знать? – И мне страшно. – Ну расскажи. – Все пока, была еще sms-ка. «Каждый день я вдыхаю твой космос, чтобы ярче горели звезды», – нашла sms-ку в телефоне Фортуна. – Красиво. Что, поцеловал и уехал? Где это было? – Дома. Он приезжал к нам в гости. – Дома? С ума сойти. А родители? – Они не знают. Родители – это бонус к моему существованию. Живут себе. Папа на севере, мама на кухне, – вытерла рукой усы от молока Фортуна. – Никому нет до меня дела. – Теперь уже есть. Ну отец же приезжает, наверное, иногда? – Да, конечно, приезжает со своими тараканами. Вечно чем-то недоволен. Постарел, что ли? Раньше с ним веселее было. Может, это я сильно изменилась в его глазах, оттого, что мало общаемся. – Он же у тебя парашютист? – Да, все время обещает меня с собой взять. Но дальше обещаний пока не прыгнуть. – А ко мне сегодня клеился один дед. – Дед? – Да, именно дед, давай я тебе перезвоню, расскажу. Это словами не описать. Через минуту Вика позвонила. – Алло! – Да, слышу тебя. – Так вот, он присел ко мне рядом на скамейку в тот самый момент, когда хотелось побыть одной, и начал грузить вопросами: – Вы знаете кому этот памятник? – и сам себе отвечает: – Кутузову. – Спасибо, я не знала. Они все такие похожие. – Я бы мог вам много рассказать об этом городе и проводить по заповедным уголкам, – прошамкал он своими сухими губами и поправил седые усы. Хотите? – Нет. – А чего вы хотите? – Я хотела бы посидеть одна молча. – А как вас зовут? – Не Лолита, – уже начала я понимать, к чему он клонит. – Ага, к сожительству, – засмеялась собственной шутке Фортуна. И что дальше? – Вы не бойтесь. Я не отниму у вас много времени. Услышав про время, Фортуна машинально посмотрела на часы в комнате, те показывали пять часов. Она вспомнила, что в пять должны были прийти гости. Она совсем забыла, что обещала помочь матери накрыть на стол. – Как вы можете отнять то, чего у меня нет? – Вот и прекрасно, – снова смахнул он невидимые крошки со своих усов, – продолжала увлеченно Вика. – Что вы тут делаете, такая очаровательная? – не унимался дед. – Платье выгуливаю. – Так вы здесь ждете кого-то? – Да, мужа, – неожиданно пришло мне в голову. – Что же вы раньше не сказали? – решил он навязать мне чувство вины. – Такая молодая, уже замужем. Почему так рано вышли замуж? – Чтобы всякие липкие твари не приставали, – поднялась я со скамейки. – Уже уходите? Можно я вас поцелую на прощание? – Боже упаси. У вас усы отклеятся, – не стала дожидаться я ответа и исчезла. – Здорово ты его отшила, я бы так не смогла, наверное. И чего им неймется, пенсионерам большой любви, сидели бы внуков лучше нянчили. Слушай, к нам уже гости приехали, давай я тебе позже перезвоню или завтра, – услышала Фортуна приветственную возню в прихожей. – Ок, давай, до связи. * * * Я тихо вошел в ванную. Она стояла ко мне спиной под душем, намыливая негромко Love Me Tender. Блестящая и голая, одетая в струю прозрачной бегущей ткани. Я протянул к ней руку, независимость ее тела вздрогнула от неожиданности: – Что ты меня пугаешь? Я думала, это кто-то другой. – Размечталась. Я поднял с пола ее белье и, приложив к губам, демонстративно вдохнул. – Ну, Оскар, брось – оно несвежее. Ты любишь меня? Я чистая. – А я грязный, – обнял я ее, прямо в облегающем платье воды и проглотил в поцелуе. Через минуту она выключила душ, а я сорвал с вешалки большое белое полотенце, запеленал ее с головой, поднял на руки и понес в спальню. |