Онлайн книга «Повесть о настоящем Шарике»
– Нет, что ты, он идеализирует, – прибавила она бег. – В смысле? Идеал ищет? Блядь! – Это ты мне? Мы же просто друзья, – улыбнулась Герда. – Вот дерьмо собачье, – остановился резко Шарик. – Ты чего такой агрессивный? Рекс очень даже безобидный пёс. Потрахивает дома свою плюшевую обезьянку и говорит, что лучше ему собаки не надо, и это его идеал, – оглянулась Герда. – В дерьмо наступил, – вытирал рьяно лапу о траву Шарик. – Не знаешь, чьё это говно? – принюхивался он. – Не, не знаю, по ароматам ты у нас специалист. Так вот, про Рекса я тебе недорассказала. Как-то пошёл он в гости к одной сучке, а той на день рождения подарили собаку плюшевую. Так вот, он запал на неё и решил оттрахать в тот же вечер, во время акта из неё батарейки посыпались. Рекс жутко испугался, потом неделю есть не мог. – А чпокаться мог? – никак не мог оттереть лапу Шарик. – Ну, не знаю, это надо у обезьянки спросить, – засмеялась Герда. – У тебя все такие? Зоофилов мне только не хватало в друзьях, – начал забывать про дерьмо Шарик. – Может, ему в кружок мягкой игрушки надо записаться? – А как же свобода наций и ориентации? Ты настоящий мизантроп, рано тебе ещё в общество, – вдруг начала огрызаться Герда, и из её пасти тёплым летним дождём полетели злые слюни, – у тебя ещё дерьмо на лапах не обсохло, – выгавкала она в сердцах. «Сука, вот зачем так? Что там, в башке, у них происходит, у женщин? Любит, любит, любит, а потом раз, и всё: и уже готова убить тебя с особой жестокостью, облить грязью и растоптать, бросить в канаву и стереть, как самое серое пятно в её светлой незаурядной жизни». * * * – Дождь будет сегодня, – не оборачиваясь от окна, произнёс кот. – Откуда ты знаешь? – поставил я на огонь чайник. – Настроение ни к чёрту. – А-а-а, значит, не только у меня. – Может, это заразно? – Это ты должен знать. Кот, ты же книг не читаешь, откуда ты такой умный? – закурил я. – Не читаю, ты прав, я их пишу. Ум не в книгах, он в генах. – Ты умеешь писать? – Конечно, но не так, как ты представляешь. Я – сама книга: стоит только тебе посмотреть на меня, и ты успокаиваешься – впитывая мудрость мою. Книга так тебя захватывает, тебе хочется продолжать бесконечно гладить меня, думаешь, ты гладишь меня, на самом деле – переворачиваешь страницы. – Я не знаю, чем её удивить, – затушил я сигарету в пепельнице, взял на колени «эту самую книгу», я бы даже сказал, «талмуд» и, присев на кухонный уголок, начал «читать». – Так что любят женщины? – гладил я кота. – Моя любит полежать в тёплой солнечной ванне. – Да какая ванная, мы только что познакомились. – Окуни её в ванну своих чувств, только следи, чтобы вода, которую ты будешь лить, была не слишком холодной. – Лить воду? Ты же знаешь, что я не настолько красноречив. – Вот не ты, так её прольёт кто-нибудь другой, – вздохнул кот, после того, как в окно начал ломиться дождь. Капли маленькими водяными бомбами пытались разорвать стекло. – Снимаю шляпу, – сделал я реверанс, стоя на кухне в одних трусах. – Ну раз так, может, ты знаешь, какой прогноз в этом году на любовь? – Как обычно – облачно, с прояснением, местами возможен дождь, ливень навзрыд, грады битой посуды, как следствие – похолодание, снег, разлука, туманы раздумий, заморозки души. – А солнце, его будет много? – выслушал я его тираду с упоением. – Солнце должно случиться если… – Если что? – Легкомысленно ветер разгонит тяжёлые тучи… Ветрености, её никогда не хватало чувствам. Твоим чувствам! – приложил к груди лапу Том. – И вообще, как-то грустно стало в доме после того, как ты развёлся. Без женщины и дом не дом. Да, ты и сам это знаешь. – Том, скажи мне, тебе попадались холодные женщины, в смысле, кошки? – открыл я холодильник. – Нет, я не припомню. Конечно, это не моё дело, но кажется мне, что ты с ней, я имею в виду Монику, вёл себя чересчур осторожно. Ласкал её как-то нехотя, что ли. – Да? Что-то я не заметил. Вроде одевал и кормил, исполняя любой каприз, – не нашёл я там ничего желанного и закрыл. Открыл – закрыл, как форточку, для проветривания. – Ей-богу говоришь о ней, как о домашнем питомце. Внимания много, но оно было слишком материально. А чувства настоящие где? – За них же в ответе женщина. – Вот-вот, я же говорю: ты зациклен гендерно. В такие моменты я вспоминаю слова одного моего приятеля: «Женщина не может быть холодной! Просто твой фитиль не смог её зажечь». * * * «Кто же там скребётся так понуро? – подумал Шарик, поднимаясь с коврика и почёсывая лапой свою бочину. – Открыто же». – А, Муха, привет! Какими судьбами? – распахнул он дверь конуры. – Здорово! – кинулась обниматься Муха всем телом. – Слышала, что ты хату снял, вот и решила навестить. – Да, ещё не обжился, правда. Вчера только переехал, – попятился он назад под прессом суки. «Потолстела», – промелькнуло у него в голове. – Теперь и баб будет куда водить? – наконец отпустила его она. – Зачем их водить, они сами приходят. А ты всё цветёшь? – знал, на что давить, Шарик, чтобы сменить тему. – Стараюсь, – засмущалась от удовольствия Муха. – Хорошая конура, с кондиционером. Ты что, на бабки разжился? – заглянула она на кухню. – Да, в ментовку устроился. Сутки через трое, лафа полная! – Борешься с преступностью? – не знала, на чём заострить своё внимание и куда присобачить своё тело Муха. – Да, можно и так сказать, – наблюдал он за ней бескорыстно. – Музыка у тебя прикольная. Вальс? – Собачий. Раз, два, три, раз, два, три, – закружился на месте Шарик. – Один танцуешь, что ли? – озиралась по сторонам Муха. – Что ты всё вынюхиваешь? Один я. И танцую один, и сплю один, и даже любовью занимаюсь один. Шутка. Расслабься, нет здесь никого. Одиночество – это единственное, что меня успокаивает в этой жизни, – лёг он обратно на коврик. – Философ. Может, чаем угостишь? – улыбнулась Муха. – Угощу. Иди сюда, – вытянул он вперёд лапы. – Знаю я этот чай… С колбасой. Не могу я, Шарик, – покачала она головой. – Почему? – притомился от долгой прелюдии Шарик. – О, «я другому отдана и буду впредь…». Парня я встретила, замуж зовёт, – присобачила наконец своё тело Муха к полу под окном. «Муха замуж выходит, офигеть», – отозвались Мендельсоном извилины Шарика. – Как зовут? |