Онлайн книга «А жизнь была совсем хорошая...»
|
– Далеко, красавица? – В садик к сыну. В Пестово. А тебе-то что? Он усмехнулся. – Ну считай, тебе повезло! И я туда же. В деревню соседнюю. К матери еду. Не побрезгуешь – довезу. – А денег сколько? – тихо спросила Нина. Он махнул рукой. – Да брось ты! Какие деньги? По дороге ведь. Даже крюк не надо делать. А вдвоем веселее! «Куда там, веселее», – мрачно подумала Нина, усаживаясь в кабину старенького грузовичка. Поехали! Нина, не чуя себя от счастья, предложила шоферу ватрушку. Он усмехнулся и согласился – с утра не поел, дела торопили. – Вот сейчас купим молочка в магазине и устроим привал, – обрадовался он. – И без привала хорошо, – строго оборвала его Нина. – В машине сжуешь! А мне торопиться надо. А то к тихому часу приеду. – А потом осторожно спросила: – А что же жена не покормила? Он засмеялся. – Да нет жены! Нет на меня желающих. Живу в общаге. Денег не густо. Да и кому я нужен? Она удивилась. – Как это «кому»? На вас, – подчеркнула, – желающие всегда найдутся. Он не ответил, только чуть сдвинул брови и тут же спросил: – А ты чего? Без мужа, в смысле? Или дрыхнуть дома оставила? Нина дернула плечом. – А нет его! Нет и не было. – И отвернулась к окну. – Ну ты даешь! – развеселился шофер. – Нет и не было! А родила от кого? От святого духа? – От хорошего человека, – строго оборвала разговор Нина. Шофер понимающе кивнул и больше вопросов не задавал. Ехали молча. Разговаривать почему-то совсем расхотелось. Нине было даже неловко – везет человек, денег не берет. А она как бука – насупилась и в окно смотрит. – Давай в магазин, – наконец согласилась она. – Купим тебе молока. Он повеселел и скоро подрулил к скособоченному сельскому магазинчику с громкой вывеской «Товары повседневного спроса». Вышел с двумя бутылками молока и бумажным свертком. Остановились на обочине и вошли в сухой и прозрачный молодой ельник. Шофер постелил на траву брезент, Нина достала ватрушки. Молоко было таким вкусным, таким настоящим, как только пила она в детстве, в деревне у папиной родни. Шофер развернул бумагу, там лежала нарезанная крупными ломтями вареная колбаса и кирпич серого, еще теплого, деревенского хлеба. Нина ела хлеб с колбасой, запивала молоком и смотрела на лес. Тоненько подвывали комары, жужжала повисшая в воздухе зеленоватая стрекоза, и пахло травой и еще чем-то лесным и свежим, почти совсем забытым, тоже из самого детства. Она закрыла глаза и подумала, что так хорошо ей не было давно. Просто сто лет назад, не меньше. – Зовут-то тебя как? – насмешливо спросил шофер. – Ниной. – А меня Сергеем, – представился он. – Как папу моего, – тихо сказала она. – Поспишь? – спросил он. – Здесь, на траве? Я одеялко принесу из машины. Нина испугалась и подхватилась, отряхивая юбку. – Какое! Спешить надо, а то совсем… Они сели в машину и двинулись дальше. Она искоса посмотрела на нового знакомого – немолодой, весь лоб в морщинах. Веселый вроде, а нет, не веселый – усмешливый. Простой вроде, деревенский, а в душу не лезет. Не трепливый. И нос симпатичный – курносый слегка. И глаза хорошие – голубые, совсем светлые. И тоже грустные. И складка резкая у подбородка и губ. Наконец подъехали к месту. Нина выскочила из машины и стала благодарить. Сергей отмахнулся. – Сегодня назад? – Сегодня. Вот сына повидаю, и назад. Дорога не близкая. Пока доберусь! Он внимательно посмотрел на нее и бросил: – Ну, бывай, попутчица! Веселого тебе свидания и крепкого здоровья. И не грусти! Все образуется. Машина рванула с места и, подняв облако густой и сухой пыли, скрылась за поворотом. Нина махнула рукой и пошла к деревянному забору, выкрашенному яркой голубой краской вырви-глаз, с надписью: «Детский сад «Ромашка»». К своему сыну! К любимому Котику! Скорее бы, скорее! Обнять, прижать к себе и уткнуться в белый, мягкий и пушистый затылок… И нет больше на свете счастья! Это ей было хорошо известно. Хорошо и наверняка. Она дернула ручку калитки – та не поддавалась. Закрыто! Ну разумеется, закрыто. Она пошла вдоль забора и наконец увидела чуть отодвинутую доску. Оглядываясь, осторожно пролезла в узкую щель. Корпус детсада стоял в отдалении – большой, деревянный, с огромной открытой террасой. Она подошла к корпусу – тишина. Такая, что слышно жужжание мух. На раскладушке под деревом, накрывшись белым халатом, спала, раскинув руки, молодая женщина. Нина растерянно осмотрелась – никого. Детки, наверное, спят. И сморило воспитателей и нянечек. Она устало опустилась на пенек – надо ждать. Тут воспитательница открыла глаза и резко села, сразу почуяв что-то незнакомое и чужое. Она посмотрела на Нину и нахмурилась. – Вы кто? – резко спросила она. – Почему чужие на территории? Нина смутилась. – Господи, да какие чужие! Я – мама Котика Соловьева. В смысле – Костика. – Понятно, – еще больше нахмурилась воспитательница. – Проникли, так сказать, незаконно! Для посещения существуют родительские дни. Вам это известно? Нина, боясь расплакаться, быстро кивнула. – Если все, знаете ли… – воспитательница встала с раскладушки и, смущаясь, надела халат. – Если все, знаете ли, будут являться, когда им заблагорассудится… Порядок есть порядок! Впущу вас – завтра приедут другие. – Да как же так? – Нина наконец разревелась. – Как же так? Я так долго добиралась, везла вот… – Она растерянно кивнула на сумку. – Соскучилась так… что нету сил больше! Понимаете? Нету сил терпеть! – И она громко всхлипнула. – Распущенность все это, – ответила воспитательница. – О себе думаете, а не о ребенке! И еще притащили тут! – Она кивнула на Нинин баул. – Не знаете, что нельзя? Их тут, между прочим, кормят. А вы как накормите! Нам потом от поноса лечить. И еще – от диатеза. Сладкого небось притащили? Нина жалобно кивнула. – И ватрушки вот… – Вот именно! Ватрушки! – с жаром подхватила воспитательница. – Вот я и говорю – головой не думаете! Какой творог при такой жаре? – Господи! – заверещала Нина. – А я-то и не подумала! – Вот именно – не подумала, – еще больше нахмурилась воспитательница. – А думать-то, мамаша, надо! Вот потискаете сейчас, зацелуете. Ребенок расстроится – неделю будет в себя приходить. Ночами не спать, писаться начнет. А вам-то что? Вам ничего! Потешите душеньку – и домой! Дела свои устраивать. А нам – нам разбираться со всем этим! Со всеми этими соплями! |