Онлайн книга «Плясать до смерти»
|
Безжалостная! — Понимаешь, после отпуска она. Загорела. Похорошела. Посвежела! — смачно добавил он. Завидую. — Ну ей и хочется покобелировать! — откровенно Жора сказал. А сейчас она чем занимается? — Ты танцуешь, она интересуется? — А как же! — Я вскричал. Правда, не припоминаю, чтобы в Доме писателя танцевали. Что же, как говорится, зачнем традицию! Но почему в Дом писателя? Просто какое-то «лобное место». Почему-то все самое роковое в Настиной жизни отмечается там! День появления ее на свет отмечали, теперь… — Да! Тут еще Сима говорит… И Сима тут? Неожиданность. — …что она тоже хочет пойти. И с Симой с удовольствием сбацаю! — А Жанна говорит… В трубке чуть ли не прерывистое дыхание. Запаришься с ними! Она еще при этом и говорит? — …чтобы и Нонка пришла! И с этим справимся. — Хочет с ней посекретничать. Лучше не думать о чем. — Та-ак. Молодых не приглашаем, — подбивая, так сказать, бабки, раздумчиво сказал Жора. — Или ты не в форме сегодня? — Я в форме всегда! Да. Жанна слишком блистательна даже для этого зала, где когда-то блистал граф. Тогда я не разглядел ее, не сосредоточился, думал больше о другом. Но сейчас — да! Может, тогда она этого просто не добивалась? Зал обмер. Да и Сима блистала! Неплохо Жора устроился. Тут же возник Димуденко. И на Настиной свадьбе был. И тут появился! Неужели нельзя без него хотя бы сегодня? Не праздник празднуем. Все равно — прется. Похож на летящего бегемота. И глазки смекалистые! Говорит, что по службе тут. И Жанну сразу усек. — Кто эта женщина? — раздул ноздри. — Можно я этого не буду тебе говорить? — Понял! — захохотал. — Сяду? — Сейчас спрошу. — Ну что же. — Жанна глянула на него. — Симпотный. Но отвратный. Повернулся я к Димуденке, руками развел. — Пойду повешусь! — Он мрачно сказал. Однако обещания своего не исполнил. Больно уж часто этим обнадеживает! Стол ломился от яств. Жора на кухне договорился. Никогда здесь такого не видал! И больше не надо. Платить-то мне! Как-то трудно даже сказать, что мы здесь отмечаем. Смерть всех надежд? Жанна (честная женщина), выбрав в общем оживлении нужную минуту, сказала Нонне: — Пойдем, подруга, покурим! Нонна, утирая слезы, пошла. Жанна вернулась, улыбаясь: — Ваша супруга вас зовет. Вышел на мраморную лестницу. Бронзовый всадник пронзает льва. Нонна катала в пальцах сигарету. Давно у нас не было с ней свиданий! — В общем так! — Вдохнула, набралась сил. — Жанна сказала, что наша… девочка совсем маленькая была! — Ладошки расставила, показала. — Но ручонками-ножонками страстно вцепилось в то… что у Настьки там осталось. Не отпускала! И никак было не оторвать. Пришлось… — Нонна прерывисто вздохнула. — Ну что? Пойдем? — кивнул я на выход. — Нет, ну почему? — Нонна вздохнула. — Она женщина добрая. Старалась. Нехорошо будет. И мы вернулись. В честь чего же такое веселье? Жанна, уступив напору, отплясывала с Димуденко. Такой звук из маленького проигрывателя! (Как позже выяснилось, посудомойка дала.) — Ну что, подруга? Горе зальем? — Жора для этого дела выбрал Нонну. И не ошибся, как всегда. А мне выпало танцевать с Симой. В вихре танца узнал много интересного. Жанна, оказывается, ближайшая подруга ее. Еще с поселка Горячая Балка. «Горячая Палка» — как потом Жора удачно пошутил. — …И это я Жанну тогда привела. Ну, когда вы, — тактично понизила голос, приблизилась ко мне, — акушерку искали. Чем-то она напоминает мне покойную тещу. — Спасибо, спасибо вам! — Встав на колено, целовал ей руку. — А вы симпотный, если захотите! — сказала Сима. Я и не то могу, если захочу. Сам себе и сын, и внук! А Настя пролежала в специальной кровати, управляемой рычагами, почти месяц. Тянулись трубки капельниц. Из-под одеяла торчали толстые, я бы сказал, даже на вид какие-то «упрямые» пальцы ее ног. «Непослушные» — еще и в том смысле, что не шевелились. Потом она наконец узнала меня: — О, батя! Какими судьбами? Такая «больничная лихость» выработалась в ней. Раскаяния не заметил. — А что, ходить уже не будет она? — спросил у Риммы Михайловны. Мог ли прежде вообразить, что смогу задавать такие вопросы? Смог! — После такого навряд ли. Когда выносили ее… Или как лучше сказать? Выдавали? Отобрали, в общем, коляску. — Это наш инвентарь. Пригнали такси, сомкнули с Колькой руки под ней «замком». Руки сами сошлись — вот привычка. Вспомнил, с детства она, с пионерской игры. «Нести раненых»! Да. Тяжело. Слиплись с Настей потными щеками. Теперь Настя всегда такая будет у нас. Вроде как отключилась, но, когда усадили ее в машину, открыла глаза: — В Петергоф! Приехали к ее окнам. Сейчас — поднимать. Не все еще тогда понимал. Не мог, в частности, даже вообразить, что потом и этот момент счастливым покажется! Глянули на «высокий первый этаж». Никогда не замечали, какой высокий, теперь только почувствовали, когда тащили. Вошли. Да. Неудачная какая-то эта квартира! Зачем только дед выменял ее? Вонь! Собаки тут времени не теряли — засрали все. Сосед-алкаш обещал выводить, но, видно, запамятовал. А Колька не успевал, мотался. Псы кинулись лизать руки. И даже мне. Пока Насти не было, хотел ликвидировать их, чтобы Настя тут спокойно жила. Специально приезжал. Понимал, что, пока они тут, нормальной жизни не будет! Главное — выпихнуть, а там пусть воют! Но — вот так же кинулись руки лизать! А когда я, поддавшись их мольбам, уходил, один так тяпнул — до сих пор шрам! Уложили Настю на единственный приличный диван, и тут же псы к ней забрались, стали лизаться! — Э, э! — Нонна столкнула их. Заворчали. — Настька! — воскликнул я. — Что, батя? — насмешливо сказала она. С чего бы начать, чтобы побыстрей кончить? С псов этих, которых пора топить? С необходимой уборки? Это к Нонне скорей, но та, похоже, к кошмару привыкла. — Настя!.. Какую тебе коляску купить? И такие слова, оказывается, можно произнести! И даже бодро! — Ну не люту-уй, батя! С делами погоди! Дай передохнуть малость! |