Онлайн книга «Плясать до смерти»
|
Говорит даже насмешливо, словно случился какой-то курьез. — А кто в уборную тебя будет таскать? — Я! — Колька театрально, «перьями шляпы по полу», раскланялся. — Да, кстати… — Она улыбнулась. — Давай! «Дома и стены помогают»? Такой у нее дом! Колька, присев, втаскивал ее на себя, тащил за руки, она тяжко наваливалась. Притом — хохотали! Может, действительно, есть на свете любовь? Руки ее обвили его шею. Медленно распрямляя ноги, поднялся: — Вес взят! Согнувшись, понес. — Моя лучшая роль! — воскликнул. Лихо развернулся, пихнул ее задом дверь ванной: — П-р-р-рашу! Мы с Нонной неуверенно улыбались. Тащил ее с горшка обратно. — Николя! — Я вдруг сделал открытие. — Тебя вроде поздравить можно? Про дурь забыл? — Да когда ж? Анастасию Валерьевну таскаю. Не то что ширнуться — воды некогда попить! Как всегда, немножко кривлялся… но за его заботы его самого нужно на руках носить! …И Настя сделала, что обещала. Кольку спасла. Но цена тяжелая: всё отдала! — Настя! — не мог я смириться с тем, что это… конец. — Тебе стол, наверное, нужен? Работать? Лежит! Баронесса! — Честно говоря, — высокомерно произнесла, — я всегда работала лежа. — Когда это ты работала? — не удержался я. — Я? — надменно подняла бровь. — Когда в университете училась. — Лежа, университета не кончишь! — «ввинтил» я. — Ты опять за свое?! — В глазах ее заблестели слезы. — Да! Я опять за свое, а ты — опять за свое! Поехали, Нонна! К своей жизни они вернулись! — Настя! — чуть дождавшись рассвета, с великим открытием ей позвонил. — Что, отец? — недовольно и хрипло проговорила она. Разбудил? — Настя! Литература! — Что «литература»? Теперь уже точно слышно, что недовольна. — Литературой занимайся! — В каком смысле, отец? — В буквальном! Литературой везде можно заниматься: в больнице, в тюрьме, стоя, лежа. Здоровой. Больной. И делать прекрасно! — Отстань, пап! Я сплю. Я зато не сплю. Помчался к Полонскому. Когда мы с ним в Лондоне были, я его паспорт нашел. Тогда он и сказал мне: «Проси что хочешь!» Сейчас детское издательство возглавляет. — Вот, Настька! Здорово, а? — Что это? — пролистнула. — Детские книжки! — Но они ж на английском. — Это и хорошо! Переводить будешь. — А. — Ты что, Настя? Опять? Бабулька давно умерла — ее «отметила». Теперь кого? Может, кого-то из нас? — Где Колька? — Сима увезла. — Совсем? — Откуда я знаю? — завопила. — Ладно! Высылаю мать к тебе! — сообщил бодро. — Папа! Что толку от нее? Кроме курения, ничего не интересует ее! — Тебе точно не надо никого? Мать у нас — королевский скороход! За час до тебя добирается! — Ладно, — улыбнулась, — королевского скорохода присылай! И действительно! Только Нонну проводил, уже звонит, радостная, из Петергофа: — Вен-чик! Я уже здесь! — Ну ты сильна! Счастливая Настька вырвала у нее трубку: — Спасибо, батя! Она, оказывается, богатенькая буратина! Сейчас будем с ней варганить мясо по-французски! — А как это? — Говядина с вином! — С вином? — Да. А что? — Настька оскорбилась. — Нет. Ничего. …Вечером обе лыка не вязали! Колька позвонил: — Скажите же им что-нибудь! — А ты-то где был?! — Могу я домой съездить помыться, рубаху сменить?! Рубаха новая, а жизнь прежняя! Звонок в дверь. Вернулась, подруга? Подливу не поделили? Резко распахнул дверь. Прекрасное видение! — Варя? Бывшая соседка, из бывшего дома, с верхнего этажа… Идиотская формулировка. Но — чураюсь красивых слов. — А Насти нет дома, — пробормотал я. — А я знаю. Я к вам. «Зачем» — бестактный вопрос. — Вы такой человек! Все выносите. А о вас-то заботится хоть кто-нибудь? Вот и ангел слетел! — Что болит, Настя? — Все, отец. Кровянка изо рта хлещет. — Но это, ты говорила, давление регулируется? Молчит. Этого я и боюсь. — Сходи к доктору! Это я ляпнул. Как — сходи? — Издеваешься, да? — Так пусть отнесет Колька тебя. — Он на репетиции. — На какой? — Откуда я знаю, папа? — А ты что-то делаешь? В смысле — работаешь? — Я перевожу, папа! Сказать, этого мало? Но для нее, может, в самый раз? Колька позвонил поздно. И языком уже плохо владел. — …Кровь не переставая идет! — «Скорую» вызывали?! Не разобрать, что бормочет. Да еще собаки орут! — Приезжали… — И что?! — Сказали, что в бомжатник этот не будут входить! — Едем! Нонна сидела на табурете, свесив руки: — И что, Венчик?! — Думай! Помнишь, когда ты в регистратуре работала, там у тебя такой доктор был, Фельдман. Ты говорила, на помощь сразу кидался. — Я уже не помню ничего, Венчик. — Но сейчас — надо. Где эти записнухи твои? Господи! Какой хлам! Фельдман был строг и элегантен. Однако, не морщась, вошел: — Здравствуй, милая! Ну, показывай, до чего ты себя довела. — Вот. — Настя смущенно показала скомканные тряпки в крови. — Это от давления у нее, — пояснил я. — Покажи-ка живот. — Отвернитесь! — Настя смутилась. При всей своей разудалости очень стеснительная была. Ноги даже прятала! Помню, на озеро мы шли сзади нее, смеялись: «О, какие ножки, оказывается, у нее!» Огрызалась! |