Онлайн книга «Темная комната»
|
Тоже крикнул я на всю баню, разбежался — и ласточкой в бассейн! Остальные, понятно, сразу же вышли оттуда, а мы стали с бортиков прыгать, потом даже с плеч друг у друга! Потом в предбанник выскочили, довольно бодрые, Витя к окну подбежал и быстро-быстро стал занавеской вытираться. Гляжу, банщик побагровел. Но и оцепенел — с места сойти не может. Понял я — плохо сейчас будет — другую занавеску схватил, быстро-быстро стал голову тереть. Наконец банщик сорвался, бросился, и с ним ещё несколько помощников. — Возмутительно! — кричит. — Распустились! Хулиганье! Прямо в занавески нас замотали и по коридору к директору повели. — Вот, — банщик директору говорит, — занавесками вытирались, хулиганьё! Директор говорит: — Почему ж вы занавесками вытирались, они же для красоты! Мы говорим: — Нечем больше. Полотенца не взяли, а талоны на простыни забыли купить. Директор говорит банщику: — Что ж ты — не мог ребятам простыню дать? Банщик: — Очень надо мне — из своего кармана давать! Другие пусть дают, а я бедный! Директор говорит: — Знаем, какой ты бедный! Ребята же простудиться могли! Открывает вдруг сейф, распахивает и достаёт два махровых красивых полотенца! — Вот, — говорит, — из директорского фонда вам! Вытирайтесь! Я чуть не заплакал, во всяком случае, щёки чем-то щипать стало. Схватил полотенце, быстро-быстро лицо стал тереть. Вытерлись насухо, потом вернулись в баню, оделись. Хороший человек — директор! Очень хороший! Вышли из бани. — Хорошо, — говорю, — что директор хороший человек оказался. А то бы могли так и пропасть. Так в бане и пришлось бы жить, под скамейками прятаться. — Ничего, — Витя говорит, — отличные люди везде есть! — Отличные люди, — говорю, — везде есть, но дураков, как мне кажется, никто не любит. Но главное, фуражки у Витьки-то нет, в люк упала, а ветер холодный дует, а волосы у него влажные! — На, — протягиваю ему мою фуражку. — Прикинь! — Спасибо! — говорит (даже слёзы у него вдруг блеснули). — Но тебе тоже она нужна! Пойдем у огня вот подсушу свою плешь. Не далеко от Казанского собора строительство шло: частично канавы уже вырыты, частично огонь горел под железными листьями — землю прогревал. Сняли мы один лист, огонь выше стал. Тени от нас огромные, до пятого этажа. Потом вдруг чувствую — едкий дым! Гляжу, рукав один у Виктора красный, словно наклеенный! — Горишь! — кричу. Витя рукав этот поднял, и из него язычки пламени вырвались. Потащил я его к спуску, ледяную плёнку на воде рукой его разбил, утопил руку его, до самого плеча, а сам он словно в оцепенении каком-то находится! Холодно всё-таки, особенно после бани! Вытащил руку его, огонь погас, но вместо рукава — какие-то ошмётки! — Ошмётки оторви, — хриплым голосом Витя говорит. Упёрся я ногой в живот ему, дернул — и весь рукав вообще до самого основания оторвал. Посмотрел Витя на рукав, моргая, потом в канал его выбросил. К счастью, рядом тут огромные трубы лежали — для газа, залезли в одну трубу — хоть меньше дует! Вдруг упали мы! Рабочие, оказывается, стали трубу эту в канаву катить! — Эй! — в трубе гулко кричим. — Эй! Остановилось кружение наконец. Заглядывает рабочий внутрь. — Эх, — говорит, — чуть было вас не закопали! Чего это вы тут сидите? — Греемся! — Сами дрожим. — Да, — вздыхает, — я помню, в двадцатые годы тоже по трубам ночевал! Ладно уж! Вынимает из сумки бутерброд с колбасой, ломает пополам, нам протягивает. — Спасибо! — говорим. У Витьки, я заметил, опять в темноте слёзы в глазах сверкнули. Дальше бредём в полном уже отчаянии. Вдруг Витя остановился. — Слушай! — говорит. — Дай мне в глаз! — Зачем? — Ну, дай!.. Может, синяк будет! — А зачем? — Может, отец хоть пожалеет тогда, а так — побьёт. — Побьёт, — говорю, — тогда синяк и будет. А может, ещё и нет. Зачем же заранее, за других, неприятности себе делать? — Может, и правильно это, — Витя вздохнул… — Да-аа… А я ещё надеялся папе про баню рассказать! Думаю, что рассказ этот здорово бы его огорчил! Идём по Невскому, вдруг Витька показывает на красивое здание. — О, — говорит, — здесь же бассейн! — Ну и что? — говорю. — Мало тебе одного бассейна, что ли? Ещё этот тебе нужен? — Так это ж другой, — говорит. — Тот банный был, а этот спортивный! Да. Ну и тип! Видно, жизнь его ничему не учит. Пошли в бассейн. Вахтёрша дремала как раз, беспрепятственно мимо неё прошли. Помылись зачем-то в душе — и в бассейн! Действительно, бассейн прекрасный, не то что банный! И никого. Только крики наши, шлепки гулко отражаются от высокой крыши. Витя взял пенополиуретановый квадрат — на которых малышей плавать учат. — А давай, — говорит, — кто глубже его утопит. У кого выше он выпрыгнет — тот и победил. — Давай! Стали засовывать эти поплавки огромные в воду, руками-ногами, нажимаешь, потом отпустишь, он выскочит, вверх взлетит, как дельфин, и шлёпнется. «Ну, — разозлился я, — уж тут-то я своё докажу!» Засунул его изо всех сил, сам вынырнул, отдышался — гляжу, нет! Здорово я его утопил — сейчас выпрыгнет! Вдруг что-то как даст мне в подбородок — зубы лязгнули на весь бассейн, в глазах помутнело. Гляжу — поплавок этот рядом со мной покачивается. И тут ещё открывается крохотное окошечко под потолком, высовывается человек и кричит: — Как вы здесь оказались? Здесь только спортсменам-разрядникам можно, а вы кто? — Мы не разрядники, но мы хотим. — Да нет, мы сюда только перспективных берём, а вы не перспективные. — Почему это? — Сразу видно. Вышли мы наверх. Вытерлись в этот раз уже одеждой, раз уж мы не перспективные — кому нужны! — Да, — Виктору говорю. — Как-то мы нигде с тобой не задерживаемся. Видно, потому, что собственных предложений у нас нет, идей! Вышли, пошли. Хоть и не перспективные мы, а мёрзнем! |