Онлайн книга «Толмач»
|
– Нет, не пришлось. То первый брак, то второй, то вот третий… Не до работы, когда дети маленькие. – Значит, вы домохозяйка? – вывел заключение Марк. – Была. А как дом родителей продали – менеджером стала. – О!.. Вот как?.. Любая домохозяйка может так легко стать менеджером? – развеселился Марк. – Деньги считать могла – и хватит, чего еще?.. – искренне удивилась Савченко-мама, перекладывая на столе руки с набрякшими венами и прошлогодним маникюром. – Ну да, конечно. Потому у русских все так хорошо идет. Деньги считать умеют в основном в чужих карманах, – криво усмехнулся Марк. – И зачем этот канцлер им постоянно деньги дает – непонятно. Все равно мафия все крадет. – Ничего, Запад не проигрывает. Мафия крадет – и назад на Запад в банки несет. – Да-да, вы правы. Какой-нибудь Берег Слоновой Кости – далеко, а Россия – близко. Надо учитывать. – Марк тяжело вздохнул. – И Китай недалеко, – напомнил я ему, чем вызвал новый тяжкий вздох: – Вот-вот. Это еще похуже. Русские хоть белые и христиане, а те?.. – А русские если взбунтуются, то и китайцев за собой привести могут, – поддал я жару. – Были уже гунны, скифы, Аттила… И дикие готы, которые Рим разрушили, – напомнил я. – Остготы? Или вестготы? – Всякие, – уклончиво ответил я. – А что, есть разница? – Конечно. Вестготы – это мы, а остготы – это австрийцы… – сказал Марк и выпил пару пилюль. «А, ну да, старая песня, все хорошее – немецкое, а все плохое – австрийское. Бетховен и Моцарт – немцы, а Гитлер – австрияк!» – хотел я ответить, но решил не злить Марка, который и так был на взводе. Савченко-мама сидела тихо, как мышь, ловя слова и ничего не понимая. – Что, на нас злится? – шепотом спросила она наконец. – Нет, на древних германцев, почему они Рим разрушили… – Когда разрушили?.. Сейчас?.. – А черт его знает, когда, – закруглился я, видя, что Марк подозрительно посматривает на нас. – Она хочет что-нибудь сказать? Нет?.. Тогда продолжим. – И Марк включил диктофон. – Как называлась ваша фирма?.. – «Ириска». Кафе. Мы на автовокзале место откупили, столы-стойку поставили. Дело хорошо шло. До 98-го года. – Она шумно вздохнула и с шуршанием подвигала под столом ногами. – Кафе было, «Ириска»… Это меня второй муж так называл, когда я тоненькая была… А теперь вот сосиска, – зарделась она, и какие-то быстрые чувства промелькнули в ее пустых глазах, оживили их на миг. – Да… А в 99-м я решила в районные депутаты податься. Думала, для бизнеса лучше будет. Не прошла. Партия собаки Кучмы победила. И началось… Звонки, угрозы, ругань… – От кого, почему? – Меня же на заметку взяли. От них, проклятых, и было это все. Песий сын Кучма – их заправила. – И что этим «им» было надо? – искренне пытался понять Марк. – Бросай, говорят, ты эти идеи, а то плохо кончишь. Чтобы, говорят, эти идеи больше не высказывала, а то прибьем. Но я решила не сдаваться и против всей этой сволоты пойти. – Она встряхнула шиньоном. – Потом начались угрозы детям. Мальчика не взяли в детский садик – нет, говорят, места. Один раз какие-то типы приходили в кафе, кричали, ругались, чуть не изнасиловали, чтобы я бумаги подписала, что от своих идей отказываюсь, на митингах выступать больше не буду и продам им мое кафе. Я не подписала. Вот. Тогда в мае мужа забрали в милицию, избили, опять заставляли продать кафе, а меня по телефону матерно крыли и по-всякому обзывали, – она утерла пальцами уголки рта, пошлепала губами. Марк слушал-слушал и вдруг остановил ее: – Стоп! Подождите. Я что-то не понимаю. Вы не прошли в депутаты, что, впрочем, не очень удивительно – чего же еще?.. Какие идеи?.. Вы что, Рузвельт, Че Гевара или Черчилль?.. – Какая еще черчиль? – не поняла Савченко-мама, и я объяснил ей суть вопроса: – Ну, за что вас преследовать? Вы занимали какой-нибудь пост? Состояли в какой-нибудь подпольной организации?.. В партии?.. Делали что-нибудь нелегальное? Ну, как Ленин при царе?.. – Да ни боже ж мой!.. Я лично ничего такого никогда не делала, – закудахтала она в панике. – Я просто помогала одной депутатке. Вот за связь с ней, наверное, и мучили меня… И кафе наше крепко хотели откупить. Потом машину разбили и гараж разбомбили… – В прямом смысле? Бомбой? – уточнил я. – Нет, кувалдами. Мы в милицию – ноль внимания. Еще и пригрозили – дескать, сутяги, дельцы чернильные, пошли вон отсюда! Потом зимой пришли в кафе, трое. Муж в Киеве был. Выманили они меня в машину, отвезли куда-то за город и бумаги вытащили, чтобы я подписала, что им свое кафе продаю. Я не хотела. Они стали бить, чуть не изнасиловали… – Подождите! Вы уже второй раз повторяете эту фразу. Что вы имеете в виду, когда говорите, что вас «чуть не изнасиловали»?.. Как это понять? – остановил ее Марк. Савченко-мама запнулась. – Ну, как сказать… Применили насилие… – Не понял, – продолжал Марк. – Применить насилие – это одно, а изнасиловать – это совсем другое. Вам как учительнице ботаники это должно быть известно. Был совершен с вами половой акт или нет? – Ну, был, – обиженно облизнула она пересохшие губы. – Где? – Где?.. В машине. – В машине?.. А какая была машина? – «Фиат». – А, малолитражка?.. – понял Марк. – И сколько их было, говорите? – Трое. – Хм, их трое. И вы четвертая. – Он выразительно окинул взглядом ее здоровую фигуру. – Практически трудно представить. Места мало. – Он даже на секунду закрыл глаза, как бы представляя себе эту толкотню. Савченко-мама подумала и сказала: – А они… В извращенной форме… Марк застыл: – Что вы имеете в виду? – Ну, это, как его… Как сказать… Оральный секс, что ли… – густо покраснев, выдавила она. – А, вот оно что… А справка есть? – Какая может быть справка? – искренне удивилась она (и я вместе с ней). – Какая?.. А синяки, ушибы, побои… Вы же сопротивлялись? – Да, но… В тот раз я побоялась заявить и мужу сказать, стыдно было. Это уже потом, когда второй раз случилось, уже не стала скрывать… – Был и второй эпизод? – задушенно-плотоядно спросил Марк. – И третий. Ой, да мне трудно говорить… Можно я выйду на минуточку? – попросила она. – Пожалуйста. Дамский туалет напротив. Проводив ее взглядом, Марк нервно засмеялся: – Слыхали бредни?.. Такую бабищу в маленьком авто трое изнасиловали!.. Это надо же!.. |