Онлайн книга «На бензоколонке только девушки»
|
– Потому что это от Техасского отдела здравоохранения. Вот я и подумал, что это какие-то данные про здоровье. – Техасский отдел здравоохранения? Ну и дела. Чего им надо? – Не знаю, – ответил он, разглядывая увесистый конверт. – Никто никогда не болел, не попадал в больницу в Техасе? – Нет. Я родилась в Техасе… но… – Ну вот пожалуйста. Может, какой-нибудь просроченный счет или типа того. – Ой, не представляю, чтобы счет так задержался. Ты же знал папу. Он всегда платил по счетам. – Тоже верно. Может, возврат переплаты? – Пятьдесят девять лет спустя? Вряд ли. – Ну, если оно тебе точно не нужно, я тебе оставлю квитанцию о попытке доставки и пойду. – Хороню, спасибо, Пит. Извини. Пит ушел, и Сьюки осмотрела двор. Опять он кишел сойками. Ни единой маленькой птицы. План явно провалился или даже хуже того – все испортил. Пташки, может, собрали вещички и больше никогда не вернутся, да и за что их тут винить? Очень грустно это – они были ее любимцами, сами про то не ведая. Чуть погодя, устроившись в ванне, Сьюки изо всех сил попыталась забыть о письме, но оно по-прежнему занимало ее мысли. Было бы проще, если б Пит не помахал конвертом у нее перед носом и не ляпнул, от кого оно. Вот напасть-то! Сегодня ей хотелось только расслабляться и ни о чем не думать. Ясное дело, письмо касается ее матери, но о чем оно? Сьюки и вообразить не могла. Ленор болела или попала в больницу, пока жила в Техасе? Она никогда об этом не упоминала. Может, это такое, чего Ленор не желала ей рассказывать? Все кругом говорили, какой молодой и красивой она выглядит для своих лет. Может, она в Техасе сделала себе мощную подтяжку? Или сбила кого-нибудь и там положила в больницу? Ленор водила машину из рук вон плохо и хотя бы по разу наехала на каждого жителя Пойнт-Клиэр. А может, у нее с головой что-то стряслось, как у тети Лили, и ее сдали «куда надо»? Могла Ленор угодить в психушку? О боже мой. Когда Сьюки оделась и накрасилась, воображение выкрало ее окончательно. Она и опомниться не успела, а уже приехала в город на почту с розовой квитанцией о доставке, забрала письмо и возвращалась с ним к себе. Ни в книжный магазин, ни в турагентство так и не заглянула. Послание лежало рядом на сиденье, и Сьюки посматривала на него всю дорогу домой. Да, так и есть – поперек всего конверта значилось: «Техасский отдел здравоохранения» и, толстыми черными буквами: «СОДЕРЖИТ ЛИЧНЫЕ КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ». В 5.15 вечера в дом вошел Эрл. – Привет, любимая. Я дома. – Привет, милый, – ответила она, не давая ему присесть. – Эрл, знаю, ты сочтешь меня дурой, но я прождала твоего возвращения весь день. Посиди со мной, пожалуйста, пока я буду вскрывать письмо. – Какое письмо? – Заказное. – А. Я решил, что ты не собираешься за него расписываться. – Ну… Я попыталась… но, в общем… хотела, чтобы ты был дома. Эрл улыбнулся: – Ладно, милая. Сейчас вот налью себе выпить и сразу вернусь. Сьюки устроилась на веранде, присев на диван, и дождалась, пока он вернулся и сел напротив. – Ну хорошо, открывай, посмотрим, что там у нас. Глубоко вдохнув, Сьюки открыла конверт и прочла сопроводительное письмо. Миссис Ленор Симмонз Крэкенберри Для вручения через миссис Эрл Пул-мл. 526, Бей-стрит Пойнт-Клиэр, АЛ 36564 Наша контора получила прилагаемое письмо, и в соответствии с запросом пересылаем его Вам. X. Уилсон На вложенном конверте стоял штамп Матамороса, Мексика, и он был подписан от руки неровными, почти детскими каракулями. Внутри Сьюки нашла письмо, написанное тем же почерком. 20 мая 2005 года Уважаемая миссис Крэкенберри, Здравствуйте. Я дочь Кончиты Альварес, работавшей у вас в Браунсвилле, Техас, во время войны. С прискорбием сообщаю, что моя мать скончалась прошлой весной в возрасте восьмидесяти пяти лет. Разбирая ее вещи, мы обнаружили эти бумаги, которые она хранила для Вас. Похоже, что-то важное. Кажется, они Вам могут пригодиться. Я не знаю, где Вы живете. Отправляю их туда, откуда они пришли, чтобы оттуда их могли переслать Вам. Мама Вас очень любила. Рассказывала, какая Вы была красивая. Искренне Ваша, миссис Вероника Гонсалес – Ох, да боже ты мой, – сказала Сьюки. – Что? – Дама из Техаса, работавшая у матери, померла, а ее дочь нашла какие-то старые бумаги Ленор и переслала их нам. Очень мило с ее стороны. – А что за бумаги? – Пока не знаю. Ну-ка. – Сьюки взялась за следующий листок. И тут осознала, что лежит на полу, а Эрл стоит над ней и обмахивает газетой. – Все в порядке, милая, ты упала в обморок. Расслабься и дыши глубже. Не разговаривай. Рядом с ней на полу лежала страница, которую она только что прочла. 8 октября 1952 года Уважаемая миссис Крэкенберри, В связи с недавним смягчением военными властями некоторых ограничений в части Акта о неразглашении медицинских данных детей, а также в ответ на Ваш запрос от 6 января 1949 года мы теперь уполномочены выслать вам фотокопии исходного свидетельства о рождении Вашей дочери, включая все медицинские записи о состоянии здоровья матери, какие есть в нашем распоряжении, вплоть до даты ее удочерения из Техасского детского дома. Надеемся, эта информация поможет медикам, занимающимся Вашим здоровьем и здоровьем Вашей дочери, в определении рисков любых наследственных заболеваний. Пожалуйста, обращайтесь, если у Вас возникнут дальнейшие вопросы. Искренне Ваша, Кэти Кихано, директор службы здравоохранения К сему приложены: – свидетельство о рождении – медицинская карта – документы по удочерению Несколько минут спустя Эрл помог Сьюки устроиться на диване, и она, с влажным полотенцем на лбу, попыталась вникнуть в то, что прочитала только что. В голове застряло только «ее удочерение». Эрл вернулся с бумажным пакетом, чтобы она в него подышала, и со стаканом бренди. – Давай, милая, выпей немножко. – Он глядел на нее обеспокоенно и поглаживал по руке. |