Онлайн книга «На бензоколонке только девушки»
|
– Простите, пожалуйста. Похоже, нервничаю немного. – Не беда, детка. Мы обе нервничаем. Не забудь – я когда тебя последний раз видела, у тебя ни волос, ни зубов не было, да и весила ты восемь фунтов, а сейчас глянь-ка. Взрослая женщина, четверо детей. Да еще и хорошенькая. – Правда? Ой, спасибо. – На меня-то сейчас, понятно, и смотреть нечего, но хочешь верь, хочешь нет, когда-то я была вроде как красоткой. – Конечно. Бесспорно. Видела ваши фотографии. Прекрасно выглядели – да и до сих пор. Волосы теперь другие, но я бы вас все равно узнала. – Да? Ну, видимо, ничего смотрюсь, даже старой кошелкой. А где ты видела мои фотографии? – В газетных вырезках. Я все о вас прочла и потрясена вашими подвигами в войну. Такая смелая. – Ну, милая, была такая работа, надо ее делать, вот я и делала. А ты? Жизнь удалась? – О да, как я и говорила, у меня чудесный муж и четверо чудесных детей, и, ну, у вас четверо чудесных внуков. – А люди, которые тебя удочерили, хорошо с тобой обращались? – Да-да, совершенно чудесно. Не на что жаловаться. – Они еще живы? – Только мать – то есть дама, которая меня удочерила. Отец умер в 1984-м. – Сочувствую. А мать знает, что ты здесь? – Нет. Она не в курсе, что я знаю об удочерении. – А. – Не видела причин огорчать ее. Она не… ну, в общем… нет, не говорила. Надеюсь, это же ничего, что я приехала? Понимаю, эта встреча может быть для вас трудной, но мне правда надо было вас повидать лично, ну, как-то принять… ну, вы понимаете, как это неожиданно – вдруг узнать все это, после стольких лет. – А то. И у тебя небось куча вопросов ко мне. Валяй, спрашивай. – Да, точно. У меня тут где-то был список. – Сьюки покопалась в сумочке. – Вот он. Думаю, надо мне знать о возможных семейных проблемах со здоровьем. Если вдруг есть что-то наследственное, о чем нам стоит беспокоиться, – сердечные болезни, диабет, умственные отклонения. Вроде такого. – Нет, все, в основном, умерли от старости. Все были двужильные. – Она хохотнула. – А некоторые – с перебором. Мамуля с Гертруд порядком растолстели с годами. – О, тогда все понятно про Ди Ди, мою старшую. Она всегда была склонна к полноте. Так, хм-м… старческое слабоумие? Альцгеймер? – Нет, и мамуля, и папуля востры были, как гвозди, до самой смерти. Ну и вообще, к сведению: мы, поляки, вполне здоровые. – Ну, это и правда приятно знать. – Ясное дело, вопрос об отце повис в воздухе. Фрици, похоже, не рвалась поделиться сведениями, а Сьюки думала, что это, наверное, грубо – спрашивать такое в лоб. – Я столько всего хотела разузнать. – Да? – Думала вот, вспоминали вы обо мне или нет? Фрици кивнула: – Разумеется, детка. Все время. Всегда пыталась представить, как у тебя все сложилось. Как ты выглядишь, чем занимаешься. Такое вот. – Понятно… а никогда не пытались меня найти? – Нет, никогда. Считала, что лучше не надо. По правде сказать, после войны у меня выдалось тяжкое время. Пила много, всякое было. – Ой. – А ты фотографии детей привезла? – Да-да. Фрици проглядела все снимки и сказала: – Отличные дети. А муж – вылитый хороший парень. – Он, да, такой. Просил обязательно передать, что будет страшно рад с вами познакомиться, но решил, что в первый раз мне надо съездить одной. И конечно, если вам понадобится какая угодно стоматологическая помощь, он с удовольствием. По правде сказать, я так хотела, чтобы он со мной приехал. Боялась, что ли, сама, но очень рада, что смогла. Мне бы посмотреть еще фотографии вашей… ну, то есть, моей семьи. – Конечно, детка. Все тут, на стенке. – Они пошли вдоль нее, и Сьюки увидела снимок с четырьмя сестрами у девичьей автозаправки, 1942 год. Сьюки поразилась, как похожи ее девочки на сестер Юрдабралински. Она промолвила: – Не могу себе представить, как это, должно быть, тяжело – содержать автозаправку. Фрици кивнула: – Так и было, но мы и развлекались будь здоров. А это – твой дядя Винк, еще в армейской авиации, в Англии. – Ух ты, немножко похож на моего сына Картера. – Да? – Такая же улыбка. Фрици ткнула в другую фотографию: – А это фото твоей бабушки, перед домом. По снимку не скажешь, но именно у мамули волосы были рыжие-рыжие. – Правда? – Верняк. Рыжее твоих. – Вы тут выросли? – Угу. Папуля построил его для нас в двадцатых годах. Но когда Винк помер, Энджи продала его одной славной семье из города. – А станция еще работает? – Нет, давно закрыли. Может, хранят в ней что или вроде того, но она еще стоит. Они еще немного повспоминали, и Фрици сварила по чашке кофе и взялась еще раз рассматривать фотографии семьи Сьюки. – Симпатичный какой дом. Прямо у воды. – О да. Задний двор у нас – бухта Мобил. – Вы, значит, недалеко от Пенсаколы и Мексиканского залива. – Верно. – Знаю эти места. Очень красивые. Летала там. Фрици отложила снимки и кивнула. – Н-да, – проговорила она. – Ясное дело, прожив милую тихую жизнь, столько лет, вдруг узнать такое – то еще потрясение. – Да, правда. Вообразите только. Ну, то есть, в шестьдесят лет впервые встретить свою настоящую мать – дело необычайное. Фрици вытянула из пачки сигарету, прикурила и долго смотрела на Сьюки, а затем сказала: – Черт бы драл, жуть как неприятно, однако, подруга, у меня для тебя еще одно потрясение. – Ой? Какое? – Я – не твоя мать. Сьюки засомневалась, не ослышалась ли. – Что, простите? – Я – не твоя мать. – Но… ваше имя вписано в мое свидетельство о рождении. – Ага, знаю. Но я все равно не твоя мать. Сьюки почувствовала, как у нее кружится голова. Фрици взглянула на нее: – Эй, ты в порядке? Сара Джейн? Сьюки поняла, что, видимо, отключилась на секунду, но вымолвила: – Да, кажется, но не понимаю. Если не вы моя мать, то кто же? – Ну, это долгая история, детка. Ты, может, лучше б выпила. Как-то не очень ты выглядишь. Сьюки глотнула скотча, извлекла из сумки нюхательные соли – на всякий случай – и теперь, с бьющимся сердцем, готова была слушать Фрици дальше. |