Книга Добро пожаловать в мир, малышка!, страница 62 – Фэнни Флэгг

— Думаешь, я выгоню лучшего сукина сына в этом бизнесе только потому, что он тебе не нравится? Ты что, дураком меня считаешь? Я убрал его с твоих глаз долой, чего тебе еще? Так вот, я тебя не спрашиваю, я говорю тебе: ты работаешь на меня, а не на Говарда Кингсли, на меня! И будешь задавать те вопросы, которые я велю.

— А при чем тут Говард Кингсли?

— Не притворяйся мне тут невинной овечкой. Все знают, что между вами происходит. Кого ты думала одурачить?

— Айра, надеюсь, вы не серьезно? Вы же знаете, что между нами ничего нет.

— Это твое личное дело. Просто не пытайся идти против меня.

— Айра, вы мне омерзительны, знаете, вы отвратительная свинья.

— О да, я ужасен. А твой святой правитель застукан на злоупотреблении властью. Это преступление, детка, так что умерь свой пыл и высокомерие. Сядь!

Впервые, пожалуй, Дена поняла, каким безжалостным может быть Айра Уоллес.

— Вас невозможно обидеть, да? Вам просто плевать, что о вас думают другие, даже я.

— Я вижу людей такими, какие они есть на самом деле, а ты — такими, какими хочешь, чтобы они были. А они не такие. Предупреждаю: если хочешь оставаться на вершине в нашем бизнесе, хватит изображать из себя Дорис Дэй, или тебе скоро даст пинка новая молодая поросль. На, прочти. — Он толкнул в ее сторону копии медицинских анализов и личные записи армейского психотерапевта. — Видишь, он сам во всем признался. Чего тебе еще надо?

Дена не верила своим глазам.

— Айра, мы не можем использовать эти документы. Это нелегально.

— Да знаю я, господи боже мой. Я хочу, чтобы ты сама увидела, а то вечно верещишь, что у тебя нет подтверждения. Вот тебе подтверждение.

— Как Капелло их достал?

— Я не спрашивал. Мне плевать. Достал, и все. Просто задай вопрос.

— Айра, Капелло место в тюрьме, и вы там окажетесь, если не будете осторожны. И я отправлюсь вместе с вами. Я не буду задавать этот вопрос.

— Это окончательное слово?

— Да, — сказала Дена. Одному человеку она уже сломала карьеру и больше не станет этого делать.

Уоллес откинулся на спинку кресла и грустно покачал головой:

— Не понимаю. Я привел тебя в лоно своей семьи, устроил такую карьеру, а у тебя в сердце никакой благодарности, никаких родственных чувств. — Он достал из верхнего ящика стола машинку для сигар и отрезал кончик у новой сигары. — Знаешь, детка, ты начинаешь меня беспокоить. И мне это не нравится. Потому что, когда я беспокоюсь, я начинаю глядеть по сторонам.

— Что это значит?

— Сама подумай.

— Понятно. Это угроза. Если я не стану делать грязную работу в эфире, вы найдете того, кто согласится, да?

— Нет, никаких угроз. Если не хочешь брать интервью, что ж, силком мне тебя заставлять, что ли? Я отдам его Ларри, он не такой принципиальный.

Пока Дена шла к двери, Уоллес сказал ей в спину:

— Кстати, слышал, твой друг Кингсли увольняется.

— Что?

— Увольняется, да. Просит отставку для своей задницы. Как там говорят? Старые репортеры не умирают, просто их рейтинг угасает.

— Айра, не говорите таких вещей, даже в шутку. Вы знаете, что это ложь.

— Не хочу разбивать тебе сердце, но твоего дружка попросили уйти. Я знаю это из авторитетного источника. Это моя профессия — знать, что происходит в нашем бизнесе.

— Кто вам сказал?

— Какая разница. Ему предъявили ультиматум: или он увольняется — или его увольняют официально.

— Не верю.

— Поверь. Знаешь, что вытворял этот самовлюбленный сукин сын? «Редактировал» тексты — вычеркивал целые абзацы. Этот дряхлый аллигатор в старческом маразме вздумал контролировать новости. — Он невесело рассмеялся. — О, люди будут скучать по нему. Неделю, максимум две. Старикан стал посмешищем, над ним весь город смеется. Пришло время дать пинка этому святоше по его ханжеской заднице.

Дена вернулась в свой кабинет. Ее тошнило от того, что Уоллес наговорил про Говарда, особенно касательно их отношений. Он пытался просто задеть ее и вывести из равновесия или все так про них думают? Сидела она, сидела — и позвонила Арни, редактору новостей, который был ей симпатичен, и попросила пойти с ней куда-нибудь выпить после работы.

Арни — долговязый худой парнишка с торчащим кадыком, с толстыми очками в черной оправе — с трудом верил своему счастью, сидя с этой богиней в баре, высоко над Пятой авеню. Они допили второй бокал, когда Дена спросила, слышал ли он какие-нибудь сплетни про нее и Говарда Кингсли.

Арни явно занервничал.

— Расскажи. Я должна знать.

— Ну-у… да… наверное… Кое-какие слухи ходят. — Арни гмыкал и запинался.

— Что значит — кое-какие? О чем?

— Ни о чем. — Он покашлял и судорожно сглотнул. — Ну, знаешь, как это бывает, ты ж понимаешь, обычные шуточки.

— Какие шуточки?

— Да глупые, сама знаешь.

— Нет, не знаю, — сказала Дена. — Рассказывай.

Арни мямлил и краснел.

— Нет, это, ну нет, я не стану.

— Арни, тебе придется сказать.

Он заерзал и огляделся.

— Ну, типа… я-то такого не говорил, но… — Он еще понизил голос. — Шутка такая… Что это: старое и морщинистое, имеет шикарные сиськи, и его укладывают по пятницам? Но, слушай, его никто не винит. Каждый мужик попытался бы тебя подцепить, если бы считал, что у него есть шанс.

Дена откинулась на спинку стула, чувствуя смущение, обиду и отвращение. Это что же, все так думают? Вот во что превратилась ее дружба с Говардом? В чью-то грязную офисную шутку, в анекдот, достойный двенадцатилетних озабоченных подростков?

Арни, увидев выражение ее лица, запаниковал.

— Слушай, Дена, ты же на меня не сердишься, правда? Ты же просила сказать.

— Нет, я не сержусь на тебя, Арни. Айра был прав. Я не знаю, какие люди на самом деле.

Разве люди не прекрасны?

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1949

Соседка Дороти радушно приветствовала слушателей: «Всем доброе утро. Как поживаете? Мы очень рады, что с нами все наши радиососеди, ведь сегодня у нас, как говорит Крошка Энн Руни, Великий день Денди. Так что налейте себе чашечку кофе и устройтесь в кресле, подняв ноги повыше. Как вы знаете, это один из наших самых любимых дней в году — день, девиз которого „Разве люди не прекрасны?“. И это относится ко всем вам, кто делает наш старый добрый мир прекрасным.

Каждый год мы просим вас присылать рассказы о самых замечательных вещах, которые сделали для вас соседи, и приходят сотни писем… Но, прежде чем перейти к чтению, мы хотим выразить особую благодарность всем, кто прислал деньги на собаку-поводыря для Бернис. Знаете, я никак не привыкну к тому, как добры люди. Столько человек прислали заработанные своим трудом деньги, а я знаю, как они нелегко вам достались. Спасибо всем за распродажи булочек и пирожных, печенья и яиц, и вам, скауты, за мытье машин и за все, что вы ради этого сделали. Я счастлива сообщить, что в пятницу собака-поводырь была вручена Бернис. Ее зовут Медоус, это желтый лабрадор, а вырастили и воспитали ее мистер Дэн Мартин и его семья из Элдина, штат Иллинойс. И ох как жаль, что не все вы при этом присутствовали. Мистер Мартин вместе с Медоус подошли к дому, и, когда поднялись по ступеням, было ощущение, что собака сразу поняла, кто из нас ее хозяйка. Мы все стояли на веранде, но Медоус направилась прямо к Бернис и села рядом. Мистер Мартин сказал: „Ассоциация собак-поводырей с гордостью вручает вам эту собаку… и с этого момента она будет вашим верным и любящим другом до последнего своего вздоха“. С этими словами он вложил ей в руку поводок и отошел, и видели бы вы лицо Бернис, когда Медоус ткнулась носом в ее руку… Да-а-а… Нет слов, чтобы описать это. Я знаю, мистеру Мартину было трудно расстаться с Медоус, которую он воспитывал со щенячьего возраста, но он останется с нами на неделю, чтобы научить Бернис, как ходить с собакой. Так что все, кто был столь добр и великодушен, если хотите увидеть настоящее чудо, приезжайте и посмотрите, как они втроем ходят по дорожкам. Вчера они дошли до центра города, мимо парикмахерской, мимо кинотеатра, до угла и обратно… Знаете, при виде этой картины я горжусь, что принадлежу к роду человеческому.