Книга Да. Нет. Не знаю, страница 96 – Татьяна Булатова

– У тебя там что? Мина? – пошутил Жбанников и присел на корточки рядом.

– Мина, – донесся до него Лерин шепот. – Причем – замедленного действия, – объявила она и «дала задний ход», елозя на животе, потому что руки ее были сцеплены. – Смотри, – она перевернулась на спину, нисколько не беспокоясь о том, что может испачкать дорогую дубленку, и протянула Матвею попискивающий комочек.

– Щенок? – не очень уверенно произнес Жбанников и принял находку в свои руки.

– Щенок, – подтвердила Лера. – Слепой еще – глаза закрыты.

– Откуда? – резонно задался вопросом Матвей.

– Может, выбросил кто-нибудь…

– Новорожденного щенка? – усомнился Жбанников и засунул животное себе за пазуху. – Зачем?

Лера внимательно посмотрела на мужа, потом себе под ноги: ее осенило. Лед на тропинке не потому, что раскатали. Лед потому, что вылили воду. И в этой воде были новорожденные щенки.

– Топили! – ужаснулась она.

– Топили? – переспросил Матвей и сжал губы. – Возьми его, – передал он найденыша жене и вытащил из кармана ее дубленки ключи от машины. – Если топили, то он не один здесь должен быть.

И Жбанников оказался прав. Осторожно выехав со своего места на стоянке, он обнаружил три замерзших комочка, лежавших неподалеку друг от друга в плотной наледи, образовавшейся от выплеснутой наземь воды:

– Даже до помойки не донесли, сволочи. Под машину выплеснули. Суки…

Матвей достал из багажника небольшую лопату, расколол ею льдистый гребень и аккуратно сложил три ледяных обломка в целлофановый пакет.

– Выброси туда, – тихо сказала Лера и показала головой на мусорный бак, но дожидаться мужа не стала и потихоньку стала продвигаться к дому. Вскоре Матвей догнал медленно бредущую к подъезду супругу, взял ее под локоть и помог подняться по ступеням, беспокоясь о том, чтобы и жена, и находка были доставлены в квартиру в целости и сохранности.

* * *

– Не было у бабы печали, купила баба порося! – не сговариваясь друг с другом, произнесли три толстяка, проживающие под одной крышей Института управления, бизнеса и права, внимательно выслушав историю о том, как их племянница Лера увлеклась процессом вскармливания мохнатого младенца, чудом вырвавшегося из лап собачьей смерти.

– Представляете, Наталья Михайловна! – захлебывался Матвей, – она по часам встает и его из пипетки кормит. Даже ночью!

– А ночью-то зачем? – Наташа явно не разделяла восторгов своего свояка.

– Ну, как же?! – негодовал Матвей. – Положено каждые два часа…

– Кем положено?

– По инструкции, – ссылался Жбанников на невидимый глазу документ об искусственном вскармливании.

– Это кто же такие инструкции пишет? – усомнилась в правдивости сказанного ректор Коротич и посмотрела на своего подчиненного с жалостью.

– Правда-правда, – заикаясь, начал оправдываться Матвей. – Вот наберите в поисковике «Вскармливание новорожденных щенков» – и увидите.

– Мне-то зачем? – поинтересовалась Наталья Михайловна. – Это вам с Леркой делать нечего, вот вы себе на одно место приключений и ищете. Это кому сказать – вместо ребенка собаку усыновили! Да кто ж поверит?!

– Я поверю, – поклялась Валечка, когда состоялось обсуждение произошедшего в семье Жбанниковых инцидента. – Все к этому и шло. Помните, я говорила: одна-две, ну три справки, и ваша Лерка скурвится. Так и случилось. Ей зачем пеленки-распашонки?

– Так тут вроде тоже мороки не меньше, – попыталась защитить племянницу Ирина Михайловна Белоусова, от одиночества в глубине души давно обдумывавшая вопрос: а не завести ли ей самой какую-нибудь животину?

– Какой мороки?! – возмутились сестры и уставились на Ирину с выражением лиц, которое могло означать только одно: «Ты дура?!» Но «дура» сдаваться не собиралась, хотя первоначально так же, как и сестры, поминала того самого «порося»:

– Я сама видела в Интернете: пять-шесть раз щенков кормят только тогда, когда им месяц исполнится. А до этого – каждые два часа. И никого не интересует: ночь-полночь, вставай и корми, раз взяла.

– Мы что, Лерку не знаем, – боевым петухом налетела на сестру Валечка. – Там, может, и не такое написано, но делать она будет только, когда вспомнит. Вспомнит – покормит, не вспомнит – палец соси.

– Неправда, – разобиделась за племянницу Ирина Михайловна. – Я сама видела… как это у них… там, – проговорилась она и испуганно замолчала.

– Слетала, значит, уже наша сердобольная, – сделала вывод Валечка и торжествующе посмотрела на старшую сестру.

– Меня Матвей пригласил, – вновь начала оправдываться Ирина перед сестрами. – Посмотрите, говорит, теть Ир, какое чудо… Лерочка, говорит, вся так и светится… Ну я и поехала.

– И что? – презрительно поджала губы Валентина Михайловна, а Наташа почувствовала укол ревности в самое сердце: «Почему не меня позвали?»

– И правда, девчонки, светится вся наша Лерка! С рук этого засранца не спускает, в морду целует, глазки ему моет…

– А задницу она ему не подтирает? – уставилась Валечка на Ирину.

– Не знаю… Но такая прелесть, эта псина! Просто не знаю даже, как вот сказать. Сама б в морду его целовала и рядом спать укладывала. Живая душа ведь, девчонки. Тыкается ей в руку он, значит, а она смеется: молоком, говорит, пахнет, думает, что я его мама…

– Вот и пусть думает, что она его мама, – подвела итог всему вышесказанному Наталья Михайловна. – Господи, так ребенка хотела, а вместо ребенка – собака.

«Пусть уж лучше собака», – честно призналась себе Альбина Михайловна Спицына и вопросительно посмотрела на сидящую рядом Аурику Георгиевну. После недавнего откровенного разговора с матерью Аля поймала себя на мысли о том, что ощущает себя рядом с нею в эмоциональной безопасности. Причина лежала на поверхности: впервые за столько лет они выступали союзниками, имея одинаково негативное отношение к Лериному желанию усыновить малыша.

– Радуется, значит? – как-то очень по-человечески поинтересовалась Аурика Георгиевна и с тоской посмотрела на притихшую в уголке комнаты Полину. – Есть, значит, чему. И главное – тварь бессловесная, против ничего не скажет. Не то что моя, – кивнула она головой в сторону домработницы. – Смотри, – тихо проговорила Аурика дочери, а потом, приосанившись, произнесла поставленным голосом преподавателя: – Поли-и-ина!

Полина подняла голову и бессмысленными глазами уставилась на свою бывшую хозяйку.

– Поли-и-ина! – повторила Аурика Георгиевна. – Ты хочешь есть?

Женщина отрицательно помотала головой, а потом, словно вспомнив слово, ответила:

– Нет.

– Поли-и-ина, – снова произнесла Аурика. – Давай, памперс поменяем? Давай?

– Нет. – В этот раз та отреагировала быстрее.