Онлайн книга «Медленная проза»
|
– Ага. Жест, которым она поправила на нем пуховик, тронул Диму, но обнять ее он постеснялся. Он попытался вспомнить себя в этом номере, того, каким был он, Дима, перед тем как спуститься в ресторан, и представил, что бы он почувствовал тогда, если бы узнал, что будет через несколько часов в его номере. И странное ощущение вдруг появилось – освобождения. Освобождение от чего? – попробовал сформулировать Дима и провалился в сон. …За спиной у Димы снова движение – он открыл глаза, с Катиной стороны горела поставленная им на пол лампа. На часах половина четвертого. – Что, опять боли? – Нет, я вся мокрая. Слушай, раз не спишь, пусти воду в ванной. Вода пошла совсем холодная, но быстро начала теплеть, и когда запотело зеркало, Дима высунулся. – Готово, иди. Катя мылась, Дима уже привычно стоял у окна. Темнота за окном как будто посветлела. Странный блеск у окон глубокой ночью, слепой какой-то, отрешенный, но – не мертвый. Как будто, освободившись от людей, город зажил собственной бодрой ночной жизнью. Из ванной вышла, не стесняясь своего протяжного обнаженного тела, Катя. Дима уже держал наготове очередную футболку. – А что, верблюдики кончились? – Кончились, но эта зато свежая. – Я ж говорила, что живучая. Потрогай лоб. Зато ты теплый, – сказала она и провела рукой по телу. Потом спустила ниже. – И он тоже, похоже, отогрелся. – Извини, но я все-таки живой, и мужчина. Ну, давай, девушка, спать. – Давай, – и она обняла его, уткнувшись лицом в грудь. Дима осторожно попытался отвести назад бедра, и она тут же спустила руку вниз и прижала его к себе. А еще через минуту, привстав, зашарила рукой в сумочке. – Ты что? – Сейчас, – она распаковывала очередную упаковку с презервативом. – Перестань. – Извини, но работа у меня такая. Раз пришла, то… – Да не хочу я. – Ты, может, и не хочешь, а он хочет, я же чувствую. Она резко повернула Диму на спину, взлетела над ним, накрыла волосами его лицо. – Ну, и теперь не хочешь, – спросила она, – а?.. Не хочешь? …Разъединившись, они лежали рядом. – Ну, ты даешь, – сказал он. – Сколько, оказывается, в тебе жизни. – А ты что думал? Мужика ведь тоже иногда хочется. Тем более мне. Скрытой эротоманке. Да еще после двух месяцев поста. – Почему скрытой, у тебя-то вроде не должно быть проблем с этим? – осторожно спросил Дима. – Ты про клиентов? – просто переспросила Катя. – Да нет. Там по большей части – работа. Массаж. Процесс трения. Это, знаешь, у одной моей одноклассницы талант вдруг прорезался – она клизмы ставит классно, но самое главное – катетеры вводит в члены старым мужикам. Все вип-клиенты – ее. Бабки зарабатывает покруче моих. Счастливый почти Дима чувствовал странное недоумение. Козел, конечно. Распутник. Блядун. Ну и так далее. С проституткой. Которая ребенок почти. А вот поди ж ты! Робеет ее. И счастлив рядом с ней. И кто тут ребенок, это еще вопрос. – А что ты у нас в университете делал? – То есть, – растерялся Дима. – Консультироваться ходил. А ты откуда знаешь? – Видела там тебя. – Ты что, учишься? – Училась. А сейчас восстанавливаюсь на вечернем отделении. У меня три курса романо-германского отделения. Если б в Москву не уехала, сейчас бы на пятом была. – А чего уехала? – Дура была. Поехала с театральной студией на фестиваль и осталась. Думала в театральный поступать. Ну и, как видишь… – Долго прожила в Москве? – Два года почти. – Всего? – Это называется – всего?! – Ну и как тебе Москва? – А никак. Чума, а не город. Тесно, темно, метро это вонючее, пробки на дорогах… Не, ну когда потом на Кутузовском работала, из окна смотрела, как Москва-Сити за рекой строят. Красиво. Ну и Москва – это, конечно, деньги. Здесь таких нет. – Ни фига себе – нет, я же видел сегодня, как местный мужик в ресторане расплачивался. – Ага, ты даже губами шевелил, когда считал, сколько он отстегнет. – Нет, ну согласись, за дружескую, так сказать, вечеринку больше тысячи долларов. – Никакая там не дружеская вечеринка. Это его работа. Я ведь слушала их. Он тендер выиграл на постройку трех домов в центре. Отмечали. Ты знаешь, что это такое? – Нет. – Ну да, ты же книжечки пишешь. Куда тебе. Вот посчитай: сколько стоит квартира? У нас, например, в центре города, минимум – сто тысяч баксов. А дома сейчас строят самое малое в двести квартир. В трех домах – шестьсот. Помножь. Шестьдесят миллионов. А чтобы построить дом, нужно миллиона два-три. Ну, пусть шесть. Все равно – чистая прибыль сорок миллионов долларов. Понял? Так вот тендер – это когда эти сорок миллионов делят между строителем и чиновниками. И не факт, что строитель получит больше других. Но – получит. Хорошо получит. И две тысячи баксов за вечер для него – семечки. – Откуда ты все это знаешь? – У меня свои университеты. Мужики после секса любят поговорить. – Ну а чего ж ты с ними не заговорила? Вот где деньги были, – спросил Дима, пытаясь перебороть внезапную обиду. – Там был один из мэрии, я знаю, кто он, – а мне с местными нельзя. Я на работу здесь устраиваюсь. Ну и потом… Какие там девки сидели? Не девки – кони! Ты ведь тоже на них глаз косил. Скажешь, нет? И у Димы как будто отпустило. – Да нет, для меня самое сильное было – это хладнокровие, с каким мужик тысячу баксов выложил. – Ну вот, ты и позавидовал. – Чего это мне завидовать? – Ага. А ты посмотри, вот ты такой правильный, такой интеллигентный, умные мысли в книжечку даже в ресторане записываешь. А рядом мужики сидят, которые, сразу видно, – говно мужики. Но деньги-то у них. Не у тебя. Ты в ресторане сигареты «Ява» куришь, на девок ихних исподтишка пялишься, слюнки пускаешь, а брюки на тебе, извини, с рынка, свитерок небось жена вязала, и зажигалочка – пятирублевая. Так? – Да это не я, это ты, похоже, завидуешь? – Да бросьте вы все придуриваться. Да, завидую. И не стесняюсь этого. Как я могу не завидовать настоящим деньгам? Да если б не деньги, думаешь, я бы пошла в твой номер? – Ну а у тебя есть деньги? – спросил Дима, стараясь, чтобы голос его звучал ровно и доброжелательно. – Откуда?! Я когда шла сюда, рассчитала все до десятки – у меня осталось только на троллейбус и на электричку. А было – на коктейль. Дорогой, конечно, коктейль, иначе нельзя, и чтобы осталось на сок. И пачка «Парламента», еще с Москвы осталась, а там, в сумке, такая же, как у тебя, «Ява» лежит. А вот сумочка моя дороже, чем все, что на тебе надето, включая часы и мобильник. Клиент в Италию возил, перед приятелями покрасоваться захотел – в дорогой магазин завел, выбирай, говорит. Ну, я и выбрала. Интересно ведь, что будет. А ничего. Он карточку сунул продавцу, небрежно так закорючку свою на чеке поставил и не моргнул даже. А так за копейку удавится. |