Онлайн книга «Искусство стареть»
|
стаканы, снедь, бутыль с прохладцей, и наши будущие вдовы охотно с нами веселятся. Когда, замкнув теченье лет, наступит Страшный Суд, на нём предстанет мой скелет, держа пивной сосуд. Я многому научен стариками, которые всё трезво понимают и вялыми венозными руками спокойно свои рюмки поднимают. Редеет волос моих грива, краснеют опухлости носа, и рот ухмыляется криво ногам, ковыляющим косо. Но и тогда я буду пьяница и легкомысленный бездельник, когда от жизни мне останется один ближайший понедельник. Я к дамам, одряхлев, не охладел, я просто их оставил на потом: кого на этом свете не успел, надеюсь я познать уже на том. Когда однажды ночью я умру, то близкие, воздев печаль на лица, пускай на всякий случай поутру мне всё же поднесут опохмелиться. Уже беззубы мы и лысы, в суставах боль и дряблы члены, а сердцем всё ещё – Парисы, а нравом всё ещё – Елены. Когда устал и жить не хочешь, полезно вспомнить в гневе белом, что есть такие дни и ночи, что жизнь оправдывают в целом. Восторжен ум в поре начальной, кипит и шпарит, как бульон; чем разум выше, тем печальней и снисходительнее он. Ушиб растает. Кровь подсохнет. Остудит рану жгучий йод. Обида схлынет. Боль заглохнет. А там, глядишь, и жизнь пройдёт. Время льётся, как вино, сразу отовсюду, но однажды видишь дно и сдаёшь посуду. Обсуживая лифчиков размеры, а также мировые небосклоны, пируют уценённые Венеры и траченные молью Аполлоны. Вглядись: из трубы, что согрета огнём нашей плоти палимой, комочек нетленного света летит среди чёрного дыма. Не боялись увечий и ран ветераны любовных баталий, гордо носит седой ветеран свой музей боевых гениталий. Теперь другие, кто помоложе, тревожат ночи кобельим лаем, а мы настолько уже не можем, что даже просто и не желаем. Увы, то счастье унеслось и те года прошли, когда считал я хер за ось вращения Земли. Назад оглянешься – досада берёт за прошлые года, что не со всех деревьев сада поел запретного плода. Мы после смерти – верю в это — опять становимся нетленной частицей мыслящего света, который льётся по Вселенной. Я свой век почти уже прошёл и о многом знаю непревратно: правда – это очень хорошо, но неправда – лучше многократно. Бежал беды, знавал успех, любил, гулял, служил, и умираешь, не успев почувствовать, что жил. Дух оптимизма заразителен под самым гибельным давлением, а дух уныния – губителен, калеча душу оскоплением. Приходит час, выходит срок, и только смотришь – ну и ну: то в эти игры не игрок, то в те, то вовсе ни в одну. Предупредить нас хоть однажды, что их на небе скука гложет, толпа ушедших остро жаждет, но, к сожалению, не может. Есть во взрослении опасность: по мере близости к старению высоких помыслов прекрасность ужасно склонна к ожирению. Медицины гуманные руки увлечённо, любовно и плохо по последнему слову науки лечат нас до последнего вздоха. Воспринимая мир как данность, взгляни на звёзды, не спеша: тягчайший грех – неблагодарность за то, что воздухом дышал. Неизбежность нашей смерти чрезвычайно тесно связана с тем, что жить на белом свете людям противопоказано. Просветы есть в любом страдании, цепь неудач врачует случай, но нет надежды в увядании с его жестокостью ползучей. Когда б остался я в чистилище, трудясь на ниве просвещения, охотно б я открыл училище для душ, не знавших совращения. Наплевать на фортуны превратность, есть у жизни своя справедливость, хоть печальна её однократность, но прекрасна её прихотливость. Природа позаботилась сама закат наш уберечь от омерзения: склероз – амортизация ума лишает нас жестокого прозрения. Живёшь блаженным идиотом, не замечая бега лет, а где-то смерть за поворотом глядит, сверяясь, на портрет. О законе ли речь или чуде, удручающий факт поразителен: рано гибнут хорошие люди, и гуляет гавно долгожителем. Серые подглазные мешки сетуют холодным зеркалам, что полузабытые грешки памятны скудеющим телам. Естественна реакция природы на наше неразумие и чванство, и нас обезображивают годы, как мы обезобразили пространство. Пьеса « Жизнь» идёт в природе не без Божьей прихоти: одеваемся при входе и лежим при выходе. Для одной на свете цели все бы средства хороши: пепел дней, что зря сгорели, подмести с лица души. Плыву сквозь годы сладкой лени, спокойной радостью несомый, что в тьму грядущих поколений уже отправил хромосомы. Хотя живём всего лишь раз, а можно много рассмотреть, не отворачивая глаз, когда играют жизнь и смерть. Нас как бы время ни коверкало своим наждачным грубым кругом, не будь безжалостен, как зеркало, и льсти стареющим подругам. Проживая легко и приятно, |