Книга Теряя сына. Испорченное детство, страница 3 – Сюзанна Камата

– Вы не беременны? – спросила японка.

Мужчина нахмурился, но я только рассмеялась:

– Нет, что вы! Исключено.

– Может быть, выпьете с нами кофе или еще чего-нибудь? – сказал мужчина. – Мне кажется, вам стоит некоторое время спокойно посидеть.

Они отвели меня в маленькую чайную. Японка заказала нам кофе, хотя я могла сделать это и сама. Мужчина, похоже, по-японски не говорил.

– Сколько вы уже здесь? – спросила я.

– Три года. – Он отвел глаза. – Знаю-знаю. Мне следовало бы выучить японский, но здесь так легко обойтись без него. Везде продаются газеты и журналы на английском, телевидение на двух языках. И очень много иностранцев.

– Х-м-м. – Я добавила сливок в кофе. – И везде так?

Он пожал плечами.

– Я как-то ездил в Токусиму – это на Сикоку. Катался на велосипеде. Там никто не говорит по-английски. Пока там был, не видел ни одного американца.

Вернувшись в отель, я достала из чемодана карту и железнодорожное расписание. Утром поеду в Токусиму.

* * *

Я села на поезд, потом пересела на другой, до Токусимы, затем сделала еще одну пересадку и ехала, пока не добралась до южного побережья. Сошла в маленьком городке, пахнущем рыбой и водорослями, и спросила дорогу до ближайшей гостиницы.

В Токио на меня никто не обращал внимания, а здесь, когда я вошла, сидящая за конторкой пожилая женщина уронила ручку.

– Сумимасэн, сумимасэн … – забормотала она.

– Нет, это вы меня извините, – сказала я по-японски. – У вас есть свободные комнаты?

Она рассмеялась и приложила ладонь к груди:

– О, вы говорите по-японски! Какое облегчение.

Я тоже рассмеялась и последовала за ней в свою комнату.

Она сказала мне, что никогда до этого не сдавала номер человеку из другой страны.

– Значит, у вас тут мало иностранных туристов?

– Да-да!

Я удовлетворенно кивнула. Именно такое место я и искала.

– Здесь у нас только Эрик, – сказала она.

Я застыла.

– Эрик? А кто он? Американец?

– Да, американец. Очень красивый.

Она рассказала, что он живет здесь уже несколько лет, а до этого работал моделью в Токио; что он преподает английскую разговорную речь в частной школе «Хэппи инглиш», на втором этаже местной якитории.

– Хотите, я вас познакомлю?

– Нет, спасибо. – Я рассудила, что если задержусь в этом городке, то и так скоро с ним встречусь.

Через пару дней я узнала адрес агентства недвижимости и к концу недели сняла маленькую квартиру, меблировав ее тремя подушками и столиком.

А потом я бродила по городу. Нашла крохотную булочную, где пекли хлеб с шоколадом, и почту, откуда можно послать конфеты из сладкого картофеля в любую часть Японии. Через три дня набрела на кафе, где подавали превосходный ямайский кофе сорта «блю маунтин», и на книжный магазин, где можно было купить «Джапан таймс».

В первый раз я увидела Эрика ранним утром. Я проворочалась без сна всю ночь и, едва рассвело, взяла альбом для рисования, термос с кофе, онигири (рисовые шарики, завернутые в сушеные водоросли), и спустилась на пляж. Каждый день я надеялась, что увижу играющих дельфинов или китов, но пока видела только волны, монотонно бьющие о берег, и серфингистов.

Сама я даже не пробовала кататься, хотя меня всю жизнь окружали серфингисты. Братья, например. В шестнадцать они уже были опытными наездниками лазурных волн, а мне нравился другой цвет – бархатный темно-синий цвет вечернего океана; цвет, мягко сочетающийся со звездами и бурбоном; цвет, туманной завесой накрывающий вечеринки в стиле «Великого Гэтсби»; цвет, уместный на картине, где поздним вечером по какому-нибудь северному озеру скользит лодка. Может быть, в этой лодке сидит мальчишка, отплывший подальше, чтобы покурить украденных у отца сигарет (как будто мать не заметит, чем пахнет его куртка); или влюбленная девушка, наблюдающая за лебедем, который ныряет за водорослями, растущими на каменистом дне озера, – как у Вирджинии Вульф; или любовники, исследующие тела друг друга на старых шероховатых досках – вернувшись домой, они обнаружат не одну занозу… Но лучше всего просто пустая лодка. Ее забыли привязать, и теперь она плывет сама по себе. Тут есть целая история. Невидимые персонажи. Кто не привязал лодку? Чья она? Что будет делать владелец, когда обнаружит пропажу? Такую историю я могу нарисовать.

В то утро на пляже я тоже искала историю. И вдруг увидела фигуру, скользящую по волне. Мощный торс был освещен встающим солнцем. Мужчина был так похож на Нептуна, что я даже удивилась, что у него в руках не оказалось трезубца.

Волна спала. Он спрыгнул с доски, взял ее под мышку и вышел на берег.

Меня он не видел. Встряхнул головой, словно вымокший пес, и стал стаскивать темно-синий гидрокостюм. Я испугалась, что он прямо тут разденется догола.

– Эй! – закричала я. – Доброе утро!

Он застыл, голый до пояса.

– Ой! Привет. – Он подошел ко мне. – Ты, наверно, Джил. – Глаза него были такого ярко-голубого цвета, что, казалось, светились. – Молодая американка, которая путешествует одна, выглядит как Энди Макдауэлл и любит рисовать.

– Энди Макдауэлл? Ха!

Я предложила ему кофе. У меня не было второй чашки, поэтому нам пришлось пить из крышки для термоса. Незадолго до этого я узнала, что в Японии из одной посуды пьют жених и невеста во время свадебной церемонии. Не знаю, почему я об этом подумала. Я уже знала, что Эрик был местным плейбоем, и, хотя на меня произвели большое впечатление его крепкие плечи, рельефный пресс и белозубая улыбка, я все же считала, что с ним не стоит связываться. Некоторые европейцы и американцы живут в Японии только потому, что их обожают японки.

Японские женщины считают, что американцы похожи на героев голливудских романтических фильмов. Они привыкли к мужчинам, от которых не дождешься ласкового слова, которые не уступают женщинам дорогу и понятия не имеют, что им можно дарить цветы. Я слышала, в Валентинов день японки дарят мужчинам шоколадные конфеты, а мужчины не дарят в ответ ничего. Неудивительно, что европейцы и американцы кажутся японкам прекрасными принцами.

Словно в подтверждение моего предположения, на берегу появилась стройная молодая женщина с черными волосами до пояса. Гидрокостюм красиво облегал ее мальчишескую фигуру. Под мышкой у нее была доска для буги-серфинга.

Эрик помахал ей:

– Акэми! Я тут!

– Утреннее свидание?

Он пожал плечами:

– Я работаю днем и вечером. Она работает весь день.

Наверно, они собирались заняться сексом на пляже, а я им помешала. Мне вспомнился пляж на другой стороне планеты – я сидела, зарыв руки в песок, а Филипп говорил, что больше не любит меня.