Книга Дальний умысел, страница 67 – Том Шарп

Может быть, взять курс на запад — и отыщется какая-нибудь боковая дорога к Восьмидесятому шоссе? «Кровавая Трасса» — это звучало теперь прямо-таки заманчиво. Но карты у него не было, и, проехав по переулкам, которые оказывались тупиками или выводили к заросшим лесным колеям, Френсик повернул назад. Может, паромщик вернулся. Он поглядел на часы: уже два, наверняка появятся какие-нибудь люди.

Люди появились. Когда он выехал на площадь, несколько угрюмых мужчин, стоявших у здания суда, сошли с тротуара на мостовую и преградили ему путь. Френсик остановил машину, опасливо приглядываясь к ним сквозь ветровое стекло. У каждого на поясе была кобура, а у самого мрачного — звезда на груди. Он подошел сбоку и наклонился к окну, обнажив крупные желтые зубы.

— Фамилия Френсик? — спросил он. Френсик кивнул. — Тебе надо к судье, — продолжал тот. — Пойдешь добром или?..

Френсик пошел добром; угрюмая компания следовала за ним по ступеням суда. Внутри здания было темно и прохладно. Френсик замешкался, но долговязый шериф указал нужную дверь.

— Судья в кабинете, — сказал он. — Заходи.

Френсик вошел. За огромным столом восседала Бэби Хатчмейер в судейской мантии; в ее лице, всегда жестком, не было ни кровинки. Френсик узнал ее с первого взгляда.

— Миссис Хатчмейер… — вымолвил он, — покойная миссис Хатчмейер?

— Для вас — судья Хатчмейер, — отрезала Бэби, — а насчет покойных лучше оставим, если не хотите без проволочек именоваться покойным мистером Френсиком.

Френсик сглотнул слюну и посмотрел через плечо. Шериф подпирал двери спиной; на поясе его явственно поблескивал револьвер.

— Нельзя ли все-таки узнать, в чем дело? — спросил он, прерывая многозначительное молчание.

Судья кинула взгляд на шерифа.

— Что ему предъявляется? — спросила она.

— Угрозы и запугивание, — отвечал шериф. — Незарегистрированное огнестрельное оружие. Запасное колесо с героином. Вымогательство. Что скажете, судья, то и пришьем.

Френсик плюхнулся на стул.

— Героин? — ахнул он. — Как, то есть, героин? У меня никакого героина…

— По-вашему, никакого? — спросила Бэби. — Херб вам покажет, правда, Херб?

Шериф за спиной Френсика кивнул.

— Его машину, поди, уже разобрали в гараже неподалеку, — сказал он. — Если надо, улики сейчас будут.

Но Френсику не надо было улик. Он втянулся в стул и смотрел на мертвенное лицо Бэби.

— Чего вы хотите? — выговорил он наконец.

— Правосудия, — кратко ответствовала Бэби.

— Правосудия? — усомнился Френсик. — Это вы-то говорите о правосудии, а сами…

— Показания будете давать сейчас или завтра на суде? — осведомилась Бэби.

Френсик опять поглядел через плечо.

— Я бы хотел дать показания незамедлительно, только с глазу на глаз, — сказал он.

— Побудь снаружи, Херб, — кивнула Бэби шерифу. — Далеко не отходи. Может быть, придется…

— Не придется, — поспешно сказал Френсик. — Уверяю, что нет.

Бэби одним движением отмахнулась от его уверений и удалила Херба. Когда дверь затворилась, Френсик достал платок и отер пот с лица.

— Так, — сказала Бэби. — Слушаю ваши показания.

Френсик подался вперед. Он хотел было сказать: «Вы же не можете так со мной поступить», но это клише, затертое его бесчисленными авторами, явно не годилось. Она могла. Он был в Библиополисе, а Библиополиса не было на карте мира.

— Чего вы хотите от меня? — спросил он слабым голосом.

Судья Бэби откинулась в кресле.

— С вашей стороны, мистер Френсик, это любопытный вопрос, — заметила она. — Вы являетесь в наш город, запугиваете одного из наших граждан, угрожаете ему и теперь спрашиваете, чего я хочу от вас.

— Я не угрожал и не запугивал, — возразил Френсик. — Я приехал сказать Пиперу, чтобы он больше не слал мне рукописей. Он мне угрожал, а не я ему.

— Если вы так собираетесь защищаться, то скажу заранее, что в Библиополисе вам никто не поверит, — покачала головой Бэби. — Мистер Пипер известен как самый мирный, самый незлобивый из здешних обитателей.

— Здесь он, может быть, и мирный, — сказал Френсик, — но из Лондона…

— Вы сейчас не в Лондоне, — сказала Бэби, — вы сидите у меня в кабинете — скажите спасибо, если под себя не наделаете.

Френсик воспротивился.

— Вы бы, может быть, тоже наделали под себя, — сказал он, — если бы вам предъявили обвинение, что у вас запасное колесо с героином.

— Тут вы, пожалуй, правы, — кивнула Бэби, — за это вам причитается пожизненное. Угрозы и запугивание, оружие и вымогательство — в сумме пожизненное плюс девяносто девять лет. Вы уж лучше подумайте, а потом говорите.

Френсик подумал и заметил, что трясется еще сильнее: и то правда, как бы под себя не наделать.

— Запугиваете, — выдохнул он.

— Да ничуть, — улыбнулась Бэби. — Кстати, тюремный сторож — дьякон у меня в церкви. Девяносто девять лет вам сидеть не придется. Самое большее три месяца, только в кандалах. И смерть натуральная: змеи и тому подобное. Вы ведь полюбовались на наше маленькое кладбище?

Френсик кивнул.

— Там для вас места хватит, — продолжала Бэби. — Надгробия не будет, надписи тоже — кому это надо? Бугорок и травка, вот и все. Выбирайте.

— Между чем и чем? — спросил Френсик, обретя голос.

— Между пожизненным плюс девяносто девять и тем, что я вам посоветую.

— Пусть будет, как вы мне посоветуете, — сказал Френсик, который не видел возможности выбирать.

— Что ж, — сказала Бэби, — в таком случае признавайтесь.

— Признаваться? В чем?

— Да в том, что вы сами написали «Девства ради помедлите о мужчины» и свалили это на мистера Пипера, обманули Хатча, за ставили мисс Футл поджечь усадьбу и…

— Нет, — вскрикнул Френсик. — Нет, никогда. Я скорее… — Он замолк. Что он — скорее? На лице у Бэби было такое выражение… — Не понимаю, зачем мне в этом признаваться? — сказал он.

Бэби чуть-чуть расслабилась.

— Вы украли у него доброе имя. Теперь верните, — сказала она.

— Доброе имя? — не понял Френсик.

— Под его именем вы издали эту грязную книжонку, — сказала Бэби.

— Да у него до этого не было никакого имени, — сказал Френсик, — он ничего не опубликовал, и теперь, став, так сказать, мертвецом, тоже ничего не опубликует.

— Опубликует, — возразила Бэби, подавшись вперед. — Вы ему отдадите свое имя. «Поиски утраченного детства», роман Фредрика Френсика.

Френсик уставился на нее. Совершенно сумасшедшая женщина.