Книга Тринадцатая редакция. Найти и исполнить, страница 50 – Ольга Лукас

– Спрячь меня! Там погоня! Приближается уже! Если этот псих до меня доберётся, то прям на месте и уроет!

– Сегодня не твой день, – свирепо ответил Гумир и притоптал в блюдце очередной окурок. – Стой, где стоишь, я сам тебя урою. Я просил меня не отвлекать от работы? Да или нет? А ещё ты жратву мне носить перестал.

– Я исправлюсь, – тут же пообещал Виталик, – просто у меня вышел колоссальный прокол в расчётах, и наши ребята зря прогулялись в одно дивное местечко. И за это обещают меня изничтожить.

– Мысль хорошая, – потянулся Гумир.

Техник дёрнулся было к выходу, но потом замер и медленно, будто покорившись своей участи, снял очки и положил их на тумбочку.

– Ну бей, если тебе легче станет, – тихо сказал он.

Гумир смерил его презрительным взглядом. Бить ещё этого, силы тратить. Когда и без того кормят плохо.

– Ладно, поживи пока, – смилостивился он. – А ты что, и вправду готов был сдаться без боя?

– А смысл рыпаться? Ты всё равно физически сильнее, а убегать опасно – там Лёва рыщет. Он ещё хуже.

– Ну, твоё дело, конечно, – пожал плечами Гумир и заозирался в поисках курева. – Я бы всё равно дрался, пусть их хоть десять человек. Рассказывай давай, чего натворил.

Дальнейший разговор приводить не имеет смысла, потому что собеседники перешли на такую техническую тарабарщину, что в некоторых особо заковыристых моментах они даже сами себя не сразу понимали. Зато когда Гумир сообразил, в чём именно Виталик допустил просчёт, радости его не было предела. Перестав смеяться, он от неожиданности перешел на вполне человеческий язык.

– Всё правильно, только если ты говоришь, что это абсолютные величины, то высота должна быть над уровнем моря? – утирая слёзы подолом футболки, спросил он.

– Ну? А я под водой ищу, что ли? – нахохлился Виталик.

– У тебя – высота над уровнем асфальта, – доброжелательно пояснил Гумир.

– И чего? – И ничего. Море – существенно ниже. Андерстенд?

– Море – ниже, ага. Если бы оно было выше, мы бы все утонули. Всё понятно, а при чём тут я?

– Вот это! – гаркнул Гумир и положил на стол коробку от компакт-диска. – Уровень моря.

– Ну допустим, – не сдавался стремительно поглупевший Виталик.

– А вот это – уровень, мать его, города Петербурга! – На столе оказалась плоская жестянка из-под чая.

– Ну?

– Вот это вот – дом, который нам нужен. – Гумир поставил на коробку с компакт-диском коробок с солью. – И вот он у тебя стоит на море, а крыша этого дома находится как раз на одном уровне с асфальтом нашего Петербурга. Дошло уже?

– То есть, надо было не на первом, а на последнем этаже искать? – заискивающе улыбнулся Виталик. – В смысле – на том этаже, который… Ну я понял, понял.

– Бинго! – взревел Гумир. – У вас призовая игра! Десять отжиманий и перемыть всю посуду, быстро!

Виталик с обожанием поглядел на Гумира и заботливо поинтересовался:

– Может быть, ты хочешь чего? Ну, в смысле, поесть. Чего-нибудь… вкусного?

– Вкусного? Пожалуй, – мечтательно зажмурился Гумир, – хочу. Пирожок! С капустой!

– С капустой пирожок? – оторопел Виталик.

– Или подожди, знаешь. – Гумир даже дышать перестал – столь потрясающая гастрономическая фантазия его посетила. – Два пирожка! И оба – с капустой!

– Ага! Бегу! – сорвался было с места Виталик.

– Но сначала – упал-отжался! И посуда!!! – рявкнул Гумир.

Редкие периоды заботливого отношения к ближнему неизменно сменяются у Виталика привычным пренебрежением к нуждам и потребностям окружающих. Не из вредности или эгоизма, просто по рассеянности. Впрочем, на этот раз безалаберному Технику, честно вымывшему всю посуду в берлоге у Гумира, удалось спихнуть свои прямые обязанности – на кого бы вы думали? На ответственного Константина Петровича. Тот мчался со второго этажа, великолепный, могучий, подобный снежной лавине, перепрыгивал через две ступеньки и на ходу застёгивал пальто. На Виталика, застывшего на месте при виде такого дивного зрелища, он посмотрел с надеждой и плохо скрываемым доверием:

– Купить тебе что-нибудь в продуктовом? Сейчас там, должно быть, хор-рошая такая очередь стоит!

– Мне бы пирожков с капустой. Два. Для Гумира, – застенчиво произнёс Виталик.

– Отличный выбор прекрасного работника! – пропел Цианид. – А у меня к тебе будет ответная просьба. Любезность, как ты понимаешь, за любезность. Там в приёмной сейчас сидит Йозеф Бржижковский. С прессой он общаться не желает, зато оскорбляет всех сотрудников издательства самым вызывающим образом и требует к себе Даниила Юрьевича. А у него, видишь ли, важная встреча, с которой, как ты догадываешься, он не может вот прямо сейчас сорваться. Короче, ты поклонник, тебе и карты в руки. Сделай так, чтобы дедушка покинул территорию издательства ещё до того, как я вернусь.

– Только ты не забудь…

– Ну вот это уже хамство! – нахмурил брови Константин Петрович. – Кормить Гумира – твоя должностная, можно сказать, обязанность, которой ты вечно пренебрегаешь, я благородно берусь её исполнить, а ты ещё чем-то недоволен.

– Ну вот это уже хамство, – передразнил его Виталик. – Следить за тем, чтобы в коллективе была нормальная, рабочая обстановка, – это твоя должностная обязанность, а ты даже с одним разбушевавшимся писателем справиться не можешь.

– Словом, давай не будем пререкаться и поскорее поможем друг другу, – подытожил Константин Петрович, страстно пожал руку оторопевшему Технику и умчался за провизией.

В приёмной было неуютно и против обыкновения холодно. Обычно одного только присутствия Наташи в этой огромной, бестолково заставленной мебелью зале было достаточно для того, чтобы любой человек, даже хронический трудоголик с солидным стажем, захотел остаться здесь на некоторое время и просто посидеть, отдохнуть от суеты и нервотрепки. Сейчас же всё помещение являло собой голографическую подвижную картину «Суета и нервотрепка», а источник этого безобразия – величайший писатель Бржижковский собственной персоной – сидел на диване и курил сигару. От сигары пахло скверно. По этому случаю все окна были раскрыты настежь, и приёмная порядком уже промёрзла. Жалобно подмигивал красным глазом факсовый аппарат – у него закончилась бумага.

– Только тебя и ждём, – со сварливым драматизмом в голосе поведал Виталику писатель, – жданики все съели, теперь вот нервно курим. Где ваша дура– секретарша, она должна мне сварить кофе; Данила говорил, что она всем варит кофе, ну и?

– Давайте дурой-секретаршей буду я, – миролюбиво предложил Виталик, снимая с вешалки ближайшую (чужую, неизвестно чью!) куртку и без зазрения совести накидывая её на плечи, – тем более что выпить кофе с хорошим человеком мне завсегда приятнее, чем отправиться на своё рабочее место и вкалывать там вовсю, на радость Константину нашему Петровичу.