Книга Призрак Анил, страница 3 – Майкл Ондатже

Войдя в министерство археологии, она услышала:

— Так, значит, вы пловчиха!

К ней с вытянутой вперед рукой непринужденно направлялся широкоплечий мужчина лет под пятьдесят. Она понадеялась, что это не мистер Сарат Диясена, но это был именно он.

— Это было давно.

— И все же… Возможно, я видел вас в Маунт-Лавинии.

— Каким образом?

— Я учился в колледже Святого Фомы. Прямо там. Конечно, я немного старше вас.

— Мистер Диясена… давайте не будем больше говорить о плавании, хорошо? С тех пор под мостом пролилось много крови.

— Хорошо-хорошо, — отозвался он, растягивая слова.

Вскоре она привыкнет к этой его манере, рассчитанной на то, чтобы протянуть время. Нечто вроде азиатского кивка, почти кругового движения головы, заключающего в себе возможность отрицания. Произнесенное дважды «хорошо» формально было согласием, но с оттенком сомнения, согласием, данным из вежливости, но содержащим в себе предположение, что вопрос еще не решен окончательно.

Анил улыбнулась, стараясь смягчить тот факт, что с первых же слов они умудрились повздорить.

— Очень приятно познакомиться. Я читала ваши статьи.

— Я, разумеется, занимаюсь совсем другим временем. Но хотя бы знаю, где что находится…

— Вы не против, если мы позавтракаем? — спросила она, пока они направлялись к машине.

— Вы замужем? У вас есть семья?

— Нет, не замужем. И не пловчиха.

— Хорошо.

— Трупы теперь привозят каждую неделю. Пик террора пришелся на восемьдесят восьмой и восемьдесят девятый, но, разумеется, убийства практиковались задолго до этого. Каждая из сторон убивала и прятала следы. Каждая. Это неофициальная война, никто не хочет оттолкнуть иностранные державы. Поэтому банды убийц орудуют тайно. Не так, как в Центральной Америке. Убивает не только правительство. У нас до сих пор существуют три вражеских лагеря — один на севере и два на юге, — они используют оружие, пропаганду, страх, лживые плакаты, цензуру. Импортируют современное западное оружие или делают сами. Пару лет назад люди начали просто исчезать. Иногда находят сожженные тела, которые нельзя опознать. И обвинить в этом некого. Никто не может сказать, кто эти жертвы. Я просто археолог. Работать под вашим началом не моя идея. Если хотите знать мое мнение, судмедэксперт и археолог не слишком удачная пара. Мы в основном имеем дело с казнями без суда и следствия. Со стороны повстанцев, правительства или сепаратистов-партизан. Убийства совершали все.

— Трудно сказать, кто здесь хуже. Отчеты ужасающи.

Он заказал еще чашку чая и посмотрел на принесенную еду. Она просила принести творог и пальмовый сахар. Когда они закончили, он сказал:

— Пошли. Я отвезу вас на корабль. Покажу, где мы будем работать…

«Оронсей», пассажирский лайнер, ходивший прежде по восточному маршруту, лишился всех своих внутренностей — ценных механизмов и роскошной мебели. Когда-то он курсировал между Азией и Англией — из Коломбо в Порт-Саид, скользя по узким водам Суэцкого канала и завершая путь в доках Тилбери. В 1970-х он совершал только местные рейсы. Потом перегородки между каютами туристического класса разобрали, превратив свободное пространство в грузовой трюм. Вместо капризных пассажиров лайнер стал перевозить чай, питьевую воду, каучуковые изделия и рис, а также немногочисленных искателей приключений и работы, вроде племянников акционеров судоходной компании. Он до сих пор оставался восточным кораблем, способным выносить азиатскую жару, а в его трюме еще пахло соленой водой, ржавчиной и машинным маслом, смешанным с ароматом чая.

Последние три года «Оронсей» стоял на вечной стоянке на заброшенном причале в северной части порта Коломбо. В сущности, огромный корабль стал частью суши и использовался больницей на Кинси-роуд в качестве склада и рабочего помещения. Из-за нехватки свободного места в больнице часть переделанного лайнера стала базой Сарата и Анил.

Покинув Рекламейшн-стрит, они поднялись по трапу.

Анил зажгла спичку в темном трюме, и пламя высветило ее руку. На левом запястье мелькнула хлопковая нить «защиты», и спичка погасла. За месяц, прошедший с тех пор, как на церемонии пирит [2] ей была повязана ракш [3] , нить потеряла свой розовый цвет. Когда она натянула на руку резиновую перчатку, нить сделалась еще бледнее, как будто подо льдом.

Пока горела спичка, Сарат нашел фонарь, и они оба двинулись вперед за прыгающим пятном света. Подойдя к металлической перегородке, он с силой ударил по ней ладонью — внутри послышались шорохи, заметались крысы.

— Словно любовники, вскакивающие с постели, когда домой возвращается жена, — пробормотала Анил, но осеклась. Она недостаточно хорошо его знала, чтобы подшучивать над институтом брака. И едва не прибавила: «А вот и я».

«А вот и я», — говорила она, склоняясь над телом, чтобы установить время смерти. Эти слова звучали то саркастически, то нежно, в зависимости от настроения; обычно она шептала их, протягивая руку и держа ладонь в миллиметре от тела, чтобы почувствовать, теплое ли оно. Оно. Уже не он и не она.

— Постучите еще, — попросила она.

— Я возьму молоток.

На этот раз грохот металла эхом отозвался в темноте, и, когда он замер, воцарилась тишина.

— Закройте глаза, — предупредил он. — Я зажгу серную лампу.

Но Анил уже приходилось работать при ярком плазменном свете в ночных каменоломнях и подвалах, где он безжалостно обнажал каждую деталь. Они стояли в просторном помещении с остатками бара в углу, где она потом найдет канделябр. Здесь будет их лаборатория и склад — рождающие клаустрофобию, с запахом лизола в воздухе.

Она заметила, что Сарат уже использовал трюм для хранения своих археологических находок. На полу во множестве лежали фрагменты костей, завернутые в прозрачную пластиковую пленку, камни и крепко перевязанные деревянные ящики.

Что ж, она приехала сюда не для того, чтобы заниматься Средними веками.

Он что-то говорил, раскрывая ящики, демонстрируя результаты последних раскопок.

— …в основном шестого века. Мы думаем, там, неподалеку от Бандаравелы, было священное захоронение монахов.

— Нашли скелеты?

— Пока три. И несколько окаменелых деревянных сосудов. Все одного и того же времени.

Она надела перчатки и подняла старую кость, прикидывая вес. По-видимому, датировка была верной.

— Сначала скелеты завернули в листья, а после в ткань, — сообщил он ей. — А сверху положили камни, и те впоследствии провалились сквозь ребра в грудную полость.