Книга Член общества, или Голодное время, страница 12 – Сергей Носов

Был принят ласково. “Ах, так это вы? Вы из Общества библиофилов? ”

Миловидная женщина достала мой формуляр, он уже был заполнен, оставалось только поставить подпись. Больше вопросов не задавала. Тогда я сам полюбопытствовал: “А что, вы всех членов Общества записываете в библиотеку? ” -

“Нет, конечно. Вы же не члены Союза писателей. Только три места на все ваше Общество ”.

Какая честь, подумал я, неужели я третий?

“ Вы второй ”,- сказала библиотекарша. “ А кто первый?

Долмат Фомич, наверное?! ” – “Нет, другой ”. – “Профессор

Скворлыгин? ” – “Нет, вы не знаете его ”. – “Его или ее?

Зоя Константиновна, да? ” – “Нет. Терентьев Всеволод

Иванович ”. – “Так ведь он же умер ”. – “Умер, – согласилась библиотекарша. – В таком случае вы не второй, а первый. Еще две вакансии… Вообще-то это нас не касается. Союз писателей сам по себе, а ваше Общество само по себе. Что будем читать? ”

Я попросил хрестоматию для восьмого класса. “ Ну что ж, – сказала библиотекарша, – можно и хрестоматию ”. – Она принесла хрестоматию.

Я сидел за круглым столом красного дерева – один, в тишине

– в уют ной дворцовой комнате со старинной мебелью и резным потолком, окру женный Брокгаузом и Эфроном, Сытиным и Сувориным, всем

“Всем Пе тербургом ”, всей-всей “Живописной Россией ” – сотнями томов в роскошных издательских переплетах, и листал, листал, перелистывал обыкновен ную школьную хрестоматию. Я был, как тот алкоголик, подшитый – при меряющий к себе рюмку запретной водки. Примирялся как будто с пе чатным текстом. Несмело. То был брак по расчету. Мне деньги платили. Я помнил.

Я тем себя успокаивал, перелистывая хрестоматию, что помнил: деньги платили – за это.

Я сдал всего Достоевского в “Старую книгу ”. Не зря. У

Достоевского мало едят. Пьют чай. Или чай пить. Или миру пропасть. Ни чая не надо, ни мира. Вспоминал о еде.

Генерал у Замятина (вспомнил) готовил самозабвенно картофель фри (во фритюре) – у себя “ на куличиках ”. О куличах. Калачах. Кренделях. Заболоцкий. Из-под пера выходило – чужое.

“ Взгляните ”,- сказал Долмат Фомич, передавая профессору

Скворлыгину две машинописные странички. – “Ну-кась, ну-кась. – Профессор Скворлыгин искал нетерпеливо очки по карманам; нашел; нацепил на нос; причмокнул губами; сглотнул слюну; сказал: – Мм-мээ ”. – И углубился в чтение.

ТРАКТИР “ВСЯКАЯ ВКУСНЯТИНА”

“В волшебном царстве калачей…”

В волшебном царстве калачей,

Где дым струится над пекарней,

Железный крендель, друг ночей,

Светил небесных светозарней.

Внизу под кренделем – содом.

Там тесто, выскочив из квашен,

Встает подобьем белых башен

И рвется в битву напролом.

Вперед! Настало время боя!

Ломая тысячи преград,

Оно ползет, урча и воя,

И не желает лезть назад.

Трещат столы, трясутся стены,

С высоких балок льет вода.

Но вот, подняв фонарь военный,

В чугун ударил тамада, -

И хлебопеки сквозь туман,

Как будто идолы в тиарах,

Летят, играя на цимбалах

Кастрюль неведомый канкан.

Н. Заболоцкий. “ Столбцы ”.

“Деньги дороги, да калачи дешевы ”. Ну-ну. В наше время как раз наоборот. Да все равно “ жива душа калачика просит

”. Что ж, попробуем:

КАЛАЧ ФИЛИППОВСКИЙ. Возьмите 8 стаканов муки, 2,5 стакана молока (это уже по тексту “Кулинарии ”), 1,5 пачки маргарина, 1,5 стакана сахарного песка, 5 штук яиц, 1 чайную ложку соли, 0,5 палочки дрожжей.

Дрожжи и половину нормы муки растворить в подогретом молоке. Опару хорошенько вымесить и поставить на…

Готовые калачи посыпать сахарной пудрой.

КРЕНДЕЛЬ. Крендель – род калача. Отличается особой формой и добавками: миндаль – 0,5 стакана, изюм – 1 стакан, корица молотая – 1 столовая ложка.

Если же вам не хватает талонов для этого теста, рекомендуем:

САМЫЙ ДЕШЕВЫЙ ТОРТ. Возьмите 1 стакан муки, 1 стакан песка,

1 стакан кефира, 1 яйцо, 0,5 чайной ложки соды – погасить уксусом, 2 – 3 столовые ложки какао… Добавьте в тесто 1 ложечку меда.

И приятного аппетита.

“По-моему, великолепно, – сказал профессор Скворлыгин. -

Даже пословицу подобрал, каков молодец!.. А как изящна концовка!.. “И приятного аппетита!.. ” Казалось бы, простые слова, но насколько точны, выразительны и уместны! ”

“А мне нравится “ и ”,- сказал Долмат Фомич. – Обратите внимание, не просто “ приятного аппетита ”, а “ и ”! “И приятного аппетита ”! Такое непринужденное интонирование… Нет, молодец, молодец… Лучший материал в номере, как ни крутите!.. ” “Друг мой! – Профессор

Скворлыгин тряс меня за руку. – Поздравляю. Искренне поздравляю! ”

Я не то чтобы затосковал по родному дому, не то чтобы мне уж совсем истерзала душу моя неприкаянность – или конкретно: достал бы майор со своими прихватами, хрен с ним и с ними, – но костюм при моем теперешнем положении в обществе мне бы не помешал. И я отправился за костюмом.

В нашей квартире приключился ремонт.

В моей – и еще раз: в моей! – в настоящей, напротив парка

Победы.

“ Не ждали? ” Точно, не ждали.

Оклеили зачем-то стены в прихожей какими-то жуткими обоями с омерзительными разводами как бы под мрамор. “Зачем? ”

“Красота спасет мир ”,- сострил Валера. Меня передернуло.

“Могли бы и посоветоваться”. Он промолчал. Так и есть: в моей комнате потолок белят. Вдвоем. Надежда разводит мел, а этот, значит, со стремянки спустился. “Ребята, а вы, я смотрю, надолго обосновались ”. “Но надо же делать что-то с квартирой, – Валера сказал. – Осторожно, не прислоняйся”.

“Это как? – Я не понял про “ надо ”. – Что надо делать? ”

“ Жить надо по-человечески! – Валера воскликнул. -

По-человечески, понимаешь? ” “Каждый должен обустроить свой дом ”,- раздался голос Надежды.

“ Так ли я понимаю, что вы свой дом обустраиваете? ”

Валера спросил: “Ты разве против? ” – “Нет, я не против, просто я думал, что это все-таки мой дом ”. – “Разумеется, твой… В известном смысле твой… Но не только твой. И твоей жены тоже. И наш ”. – “Наш общий дом ”,- обобщила

Надежда. “ Вот мы и ремонтируем ”,- сказал Валера. “ А он недоволен ”,- сказала Надежда Валере.