Книга Член общества, или Голодное время, страница 14 – Сергей Носов

Знаете, это какая редкость сегодня! Найти, оживить, сопоставить!.. реанимировать!.. не перетянуть одеяло на себя, извините за выражение!.. Для этого нужен талант, определенный талант. Кто, ответьте мне, сегодня умеет работать с цитатами? ”

Мы вышли из-за стола после фаршированных баклажанов в соусе со сливками, прогуливались по банкетному залу вдвоем. В банкетном зале стоял ровный гул: библиофилы обсуждали книжные новости. Сегодняшний доклад был посвящен специфическим вопросам старения бумаги и книжного клея.

“Долмат Фомич, разгадайте загадку, удовлетворите мое любопытство. Как же так… зачем?.. Мне вы уже пятый гонорар платите, и немалый, но как же газета? Ни один номер еще не вышел… ” – “Не торопите события, Олег

Николаевич. Газета есть, не когда она вышла или не вышла, а когда она есть. “ Общий друг ” еще не вышел, вы правы, но он есть. Он вошел в наш обиход в ранге идеи. Кто же скажет, что нет? Есть, есть ”.

“Есть надо, тщательно пережевывая пищу ”,- сказал, проходя мимо, Семен Семенович.

Подошел профессор Скворлыгин: “ Над чем работаете, Олег

Николаевич? У вас удачный дебют ”. Я отвечал в тон разговора: “Над хлебобулочными изделиями. Хочу рассказать читателям “Общего друга ” о галушках из ячменной муки. В повести Николая Васильевича Гоголя “ Ночь перед Рождеством

” есть классический эпизод… ” “С галушками… – не удержался Долмат Фомич. – С галушками! Это просто сил нет как здорово! С галушками!.. ”

“Не забудьте, – сказал профессор Скворлыгин, – галушки очень хороши с кислым молоком ”.

Оба излучали радость неописуемую, аппетит отражался в глазах; оба так на меня смотрели, словно я сам был галушкой.

“А помните, как писал Белинский? – неожиданно спросил

Долмат Фомич. – “Поэтические грезы господина Гоголя”. Вот где поэзия. Ведь это, в самом деле, поэзия!” “И какая поэзия! – вздохнул профессор Скворлыгин. – Подождите,

Долмат Фомич, у вас же есть, не дайте соврать, прижизненное издание “Вечеров ”!” “Ну, это преувеличение,

– скромно произнес Долмат Фомич. – Всего лишь титульный лист, и не более. Титульный лист со второго издания, сохранность очень хорошая… На нем стоит печать Союза рабочих крахмально-паточной и пивоваренной промышленности, украшение моей коллекции. Это восемьсот тридцать четвертого года издание, Гоголем переработанное ”. “ Но вышло оно, – заметил профессор, – в одна тысяча восемьсот тридцать шестом году ”. “Да, но цензурное разрешение – тридцать четвертого года. Ноябрь месяц. Десятое ноября”.

“ И все-таки хотелось бы побольше стихов, настоящих стихов… Ямб… Хорей… ” “Амфибрахий ”, – кивнул Долмат

Фомич. “Вот, например, в поэме Некрасова “Современники ” упомянут салат. Чем не повод поговорить о холодных закусках?.. “Буду новую сосиску каждый день изобретать, буду мнение без риску о салате подавать… ” Помните, Олег

Николаевич? ”

Я не помнил.

“Ну как же… Конец первой части… ”

Нет, я не помнил. И даже не знал.

“Рекомендую ”.

“Фантастика! Вы удивитесь, друзья, но эта поэма… о которой вы только что упомянули, профессор… эта поэма – вот! – И, словно заправский иллюзионист, выразительно щелкнув пальцами, достал Долмат Фомич из внутреннего кармана небольшой томик Некрасова: Н. А. Некрасов,

Последние песни. М., “Наука ”, 1974 (эту книгу я потом изучил основательно, от корки до корки). – Каково? ” – спросил Долмат Фомич, торжествуя.

“Невероятное совпадение ”,- выдохнул профессор Скворлыгин. “Да тут и закладочка, – обрадовался Долмат Фомич еще большему совпадению, – как раз на этом месте! ” “Быть не может! ” – не поверил профессор Сквор лыгин.

Долмат Фомич продекламировал:

“ Слышен голос – и знакомый -

“ Ананас – не огурец! ””.

“Оно! ” “ Ну это судьба, Олег Николаевич, это просто судьба! Берите, берите скорее. – Долмат Фомич сунул книгу в руку мне, молчаливо недоумевающему. – Многое вам придется обдумать, осмыслить… Это судьба! ”

Зазвенел колокольчик. Всех приглашали снова к столу. Зоя

Константиновна, которая села было за пианино, внезапно залилась громким неподражаемым смехом; радость переполняла ее.

“Я специалист по костям, – обратился профессор Скворлыгин ко всем присутствующим. – Я бы мог вам рассказать о костях. Только это не к столу. В другой раз ”. Парфе клубничное подавалось на сладкое.

Крайне неприятное зрелище. Старуха. Она выкрикивала ругательства, как сумасшедшая. Она и была скорее всего сумасшедшей – тощая, в полинялом пальто. Пассажиры, обзываемые “ козлами ” и “ идиотами ”, благоразумно молчали. Доставалось не только попутчикам и путчистам, но и натурально сильным мира сего: тогдашнему Бушу (был такой в США) и Ельцину с Горбачевым (это уже наши).

Не желая никого обижать и на оригинальность не претендуя, я громко сказал: “Тише, бабуся, кругом шпионы! ” И все.

Весь мой поступок… Все как будто вздрогнули в нашем троллейбусе. И та замолчала. Зловеще.

Незнакомка в красном шарфе повернулась на мой голос, она посмотрела на меня, хотел бы я думать, с благодарностью, но, если оставаться реалистом, пожалуй, все же с иронией

(а то и насмешкой). И произнесла “ здравствуйте ”, чем очень меня удивила. Странная девушка, подумал я, но хорошая. Несомненно, кроме красного шарфа, она обладала еще и природными отличиями, именно: глазами, носом, губами. И волосами еще, но тогда волосы были спрятаны под капюшон (красный шарф был повязан поверх капюшона). Ну и шеей (скажу, забегая вперед).

“ Очень тонко замечено, – отвлек меня пассажир, очутившийся рядом. – Кругом шпионы. В правительстве и везде. Шпионы и предатели. Кругом измена! ”

Он стал перечислять высокопоставленных изменников и шпионов, загибая пальцы. “Откуда вы знаете? ” – спросил я . “Есть свидетельства, есть доказательства ”. “Вы, – вспомнил я,- вы депутат Скоторезов! ”

Пассажир дернулся, словно его ударили в бок, и немедленно вышел (была остановка).

Водитель объявил, что машина не пойдет дальше, а пойдет назад, по семнадцатому.

Мелкий дождик накрапывал. Мы стояли около дома Дельвига, похожего на больной зуб.

“ Что-то много, – сказал я,- сумасшедших в городе ”.

Она ответила: “Выпускают. Денег нет ”.

Она не уходила, и я не уходил. Мне казалось, что это уже было когда-то со мною – может, здесь, на троллейбусной остановке. Представился: “ Меня зовут Олег ”. “Неужели? ”

“Что “ неужели ”? – Я сам из-за этого “ неужели ” на долю секунды засомневался, тот ли я есть, кем представился, неужели Олег? – Вам не нравится имя Олег? ”

“ Нравится, – сказала, смеясь. – В таком случае меня зовут Юлия”.

“Юлия?” – “Юлия”. – “ Елки зеленые! ” – вот и все, что я смог произнести вразумительного.