Онлайн книга «Порою блажь великая»
|
— Метафизики, мистер Хотдог. Да, мы виделись в… вчера. Еще раз — мои глубочайшие соболезнования, миссис Эгглстон, — вместе с соболезнованиями брат Уокер протянул руку. — Эти последние дни… стали испытанием для многих из нас. Главный по Недвижимости стиснул ее локоть: — Но мы прошли их, верно, Сисси, девочка? Мы вышли из леса. Процессия двинулась дальше. Девочка Сисси жалела, что не наедине с братом, что нельзя пожаловаться ему, какую гнусность вздумала страховая компания учинить с ее деньгами за Уилларда. Главный по Недвижимости Хотвайр жалел, что не толкнул Уилларду что-нибудь пожирнее синематографа, раз уж так вышло, что все одно к нему вернется. А брат Уокер жалел, что не надел какой-нибудь менее строгий костюм. По ходу шествия он наблюдал здоровую и упругую, некогда мускулистую грудь Хотвайра под свободной голубенькой тенниской и жалел, что сам не решился на чуточку свободы. Он бы выигрышно смотрелся на фоне всего этого душного официоза. Он думает… а не снять ли черный саржевый пиджак и не ослабить ли галстук? В такой-то день — кто осудит человека за маленькую неформальность? Даже если Божьего человека? Это хороший способ показать тем, кто еще не стал Братьями и Сестрами, как Вера пренебрегает условностями, показать, что он — рубаха-парень, без пиджака и пижонства. Галстук можно даже и вовсе снять. И тогда преподобный Томз с его отложными манжетами и обложным черным двубортником, да с платочком в кармашке — разве не поблекнет Святоша Томз, когда его заменит белая рубашка с расстегнутым воротом, и свободное горло куда как более зычным голосом пропоет куда позатейливее панегирики? Натурально поблекнет! — Ох, да, — говорит он, — время великих испытаний для многих из нас. (Основательно укрыв лодку, я подошел к гаражу. Вив стояла, не зная, на чем я собираюсь ехать в город. У джипа этот чертов съемный верх, который мне никогда не нравился, но в пикапе все еще бардак после старика Генри — я так и не подчистил там, только руку забрал. Поэтому сказал: поедем на джипе. И поведешь ты, о'кей? Неохота мне… Летом я ничего не имею против джипа — в хорошую погоду в нем просторно и привольно. Но с этим чертовым верхом для зимы он превращается в консервную банку на колесиках, никакого обзора ни назад, ни вперед, да и сбоку пара щелочек. Не по мне такая езда, тем более — на похороны. Вив села за руль, заскрипела стартером. Я откинулся назад и принялся протирать для себя обзорную дыру на пластиковом дверном окошке…) Флойд Ивенрайт выходит из дому при галстуке, направляется прогревать машину и встречает Орланда Стэмпера, который тоже идет к своей машине, при таком же параде, при той же досаде, что и Флойд. — Эээ, да… дела, Орланд… вот черт упрямый: пока в гроб не глянет — не открестится. — Утихомирься он пораньше, — сердито сказал Орланд, — Дженис была бы при живом муже, а не с тем, что сейчас у Эдварда Лилиенталя лежит. И счастье, что он со своей твердолобостью еще больше душ наших не загубил… — Дааа… жалко Джо Бена. Хороший был товарищ. — Если б Хэнк хоть на день пораньше глянул, прикинул и задумался… пятеро малышей имели бы папу, а не жалкую страховку в четыре тысячи долларов. И у старика осталось бы две руки… — А что про старика Генри слышно? — спросил Ивенрайт. — Говорят, держится. Держится. Не берет смерть этого крутого старого енота. — А как он проглотил известие о том, что его гордость и отрада прогнулся под профсоюз? Мне-то казалось, что одно это старого енота прикончит… — Ну, сказать по правде, я не знаю, как он это принял. Не думал даже. Может, ему и не сказали. — Да ладно. Кто-то уж наверняка сказал. — Может, и нет. Хэнк распорядился никого к нему не пускать. Может, доктор от новостей его оградил, пока не поправится. — Угух… ну тогда-то ты знаешь, что будет. Он же всем бошки поотрывает, кто под руку подвернется. Особенно Хэнку. И будь я Хэнком, я б поспешил рассказать старику до того, как тот снова научится махать свой клюкой. — С одной рукой, — сказал Орланд, — да и та на перевязи… рискну предположить, что время отрывания голов кануло в прошлое для Генри Стэмпера. «В жизни не видал, — поет Рэй, — такого солнца свет». — Я не сдамся, — клянется Дженни. — Тедди?.. — окликает Мозгляк Стоукс. — Который час? — Без двадцати, мистер Стоукс, — отвечает Тедди. — Значит, через двадцать минут они пойдут. Ой, ой, это мерзкое солнце… надо бы тебе подумать о козырьке каком-нибудь, Тедди. — Да, наверно, надо. — Тедди возвращается к своим кранам. Народ продолжает прибывает. Если так дальше пойдет, придется позвонить миссис Карлсон из «Морского Бриза». Надо было уже подготовиться — но он все никак не может поверить, что такая погода и победа могут обернуться для него такими хлопотами. Это противоречит всему, что он постиг… (Вив оставила в покое стартер, чтоб снять белые перчатки, — руль и рычаг передач покрыты шероховатым марким пластиком — и всучила их мне, чтоб не запачкать, воюя с джипом. Никто из нас ничего не говорил. Она потрудилась над собой по случаю; пол-утра собирала на голове волосы, этакой бухтой золотых канатов — богом клянусь, женщина тратит больше сил и времени, только под венец собираясь, — но к тому времени, когда холоднокровный мерзавец закашлял, завелся, заглох, снова завелся и наконец вытащил нас на дорогу, эти золотые колечки того гляди распутаться готовы были. Я наблюдал за ее борьбой, но сам и пальцем не пошевелил. Даже не подсказал ей, чтоб подсос вытянула. Я просто сидел с этими перчатками на коленях и думал, что пора уж кое-кому из ближних научиться рулить и везти груз…) «Я не сдаюсь, — уверяет себя Индианка Дженни, захлопнув и отложив книгу, — я просто отдыхаю». Она закрывает глаза, но видение зеленоглазого горделивого молодого лесоруба с жесткими усиками не дает ей уснуть. Симона спрашивает через дверь, кто… ну и ну! Хови Эванс! — Ааа, Симона, я просто подумал… не составишь ли ты мне компанию в «Коряге» сегодня вечером? — Нет, Хови, извини. Посмотри на меня… как я могу показаться на людях в таком? Он неловко помялся, думая как-нибудь съехидничать, потом ухмыльнулся и сказал: — Да как знать? Может, фея-богородица или еще кто подсобит, а? Так или иначе… увидимся? — Наверное… И был таков, не успела она попрощаться… У бюро Лилиенталя Главный по Недвижимости и его овдовевшая сестра покидают брата Уокера, чтоб кое о чем переговорить. Брат Уокер разыскивает в толпе Дженис — он нужен ей в час нужды, определенно, — и его поражает, сколько людей пришли воздать последнюю дань уважения бедному Джо. Он и представления не имел, какую любовь питали к брату Джо Бену его соседи… (Ни я, ни Вив не проронили ни единого слова до самого города, ни о Джо, ни о чем вообще. Небось она думает, что мне просто не хочется говорить. Она и понятия не имеет, что я знаю. Оно и к лучшему. Потому что мне, пожалуй, не хочется ей рассказывать, как я это узнал. |