Онлайн книга «Про баб»
|
– Ладно, все… Не будем про баб. – Не будем, – эхом и замолкает. Сидим – молчим. Дети за окном затихли. Я и не заметил когда. Спят в своих кроватках. Наорались и спят. Набираются сил, чтобы завтра вопить с новой силой. Чувствую, как что-то подступает прямо к горлу вместе с изжогой. – Все-таки ты сволочь порядочная, – вырывается. – На самом деле ты мне должен быть благодарен, – еще и огрызается. – Как, опять? – интересуюсь. – За то, что ты трахался с моей женой? – У нее была депрессия. Ей нужен был какой-то эмоциональный выхлоп… Она бы все равно это сделала, понимаешь? Хорошо, что это был я. А мог быть кто-нибудь другой, посторонний. И не известно еще, чем бы все закончилось… – Отлично! Выходит, ты из гуманистических соображений трахнул мою жену… – Ну, если уж на то пошло, твою бывшую жену. – Нет, тогда еще она была вполне настоящая! А вот как раз после этого стала бывшей. – Вот только этого не надо! Не надо на меня все валить. – Слушай, – стараюсь говорить спокойно, даже вкрадчиво, – а чего ты приехал? – В смысле? – недоумевает. – В прямом! Чего ты ко мне притащился? – Зря ты так… – включает свою электроплитку. – Если хочешь, я уйду, конечно… – Это она тебя подослала? – Ерунда какая… – Или совесть замучила – решил реабилитироваться за свою подлость? Решил меня, типа, в семью вернуть? «Хочу познакомить тебя с одной женщиной… Умной, красивой…» – Ладно, извини, старичок… Я, пожалуй, действительно пойду. – Встает, тянется за своим портфелем. Вскакиваю, ору: – Сидеть! Несколько секунд он стоит как вкопанный, а потом подскакивает ко мне и выдыхает прямо в лицо неприятным ростовским перегаром: – Ты чего орешь?! Отступаю на полшага: – Имею право! Население Земли – шесть с половиной миллиардов человек! Половина из них женщины! Тебе мало? Мало, да? Снова противоестественно приближается ко мне, снова вколачивает в меня обернутые в сивушный запах слова: – Мало! Мало! Из этих трех миллиардов две трети старухи и младенцы! Так что остается всего ничего – какой-то миллиард! Большинство из которого – китайцы! Если вычесть китайцев, страшных и замужних, – получатся вообще слезы! Опять вынужден отступить: – «Замужних»! С каких пор тебя это смущает?! – Может, дело не во мне? – брызжет слюной мне в лицо. – Может, это с тобой что-то не так? А я просто рядом оказался. Я ведь всегда был рядом! Куда ж им деваться? Они все ко мне прибивались. – Да пошел ты! – Толкаю его в грудь, опускаюсь на стул. Стыдно сказать – чувствую, как слезы текут по щекам. Закрываю лицо руками. Вот опять превращаюсь в ребенка. В самый неподходящий момент. Ладошки мокрые, слезные каналы переполнены жидкостью, она протекает сквозь пальцы, сочится по рукам, как в детстве арбузный сок, как вода с кукурузных початков, с солью – по локтям. Почему я не могу остановить эти слезы, обиды, боль и безысходность? – Что со мной не так, скажи мне? Что? Слышу, как он мечется по кухне: – Не знаю… Со всеми нами что-то не так… Это нормально… – Нормально? – Глотаю соленую слизь, скопившуюся в носоглотке. – Абсолютно. Вытираю рукавом слезы. – Ладно, извини… Так что ты хотел сказать? – Что? – В чем-то признаться… – шмыгаю носом. – Да ладно… Как-нибудь в другой раз. Что-то многовато признаний на единицу времени. – Чего уж там, раз пошла такая пьянка… Давай выкладывай. – Ну, смотри… Я тебя за язык не тянул… Только знаешь что… Давай перед этим еще по одной? – Как скажешь, – наливаю. Пьем не чокаясь, как на похоронах. – Помнишь, лет двадцать назад я в Израиль ездил? – Ну? – Никак не думал, что эта история уходит своими корнями в такое далекое прошлое. – Ты меня попросил камешек с Голгофы тебе привезти… – Да, спасибо тебе. – Не стоит. Ну, вот… – Что? – В общем, я тебя обманул… Мне правда стыдно… Ничего не понимаю: – В каком смысле – обманул? – Это случилось двадцать лет назад… Я был мальчишкой… Понимаешь… – Ничего не понимаю. О чем ты? – Просто я закрутился: экскурсии, родственники… У меня ж там куча родственников… По папиной линии… – И что? – Удивительно, как можно так мучительно приближаться к сути. – В общем, я забыл. – Что забыл? – Про камень с Голгофы… – Как забыл? – Встаю, иду в комнату, беру камень, возвращаюсь. – А это что? – Верчу камнем у него под носом. – Это забыл? Хочешь, дам тебе таблетки от склероза? Сам давно уже хотел пропить курс, но все время забываю. – Это не с Голгофы… – Как не с Голгофы? – Ну… Я когда уже прилетел из Израиля и к тебе собирался… Только тогда вспомнил, что забыл привезти тебе камешек с Голгофы… – Вспомнил, что забыл? И что? – Черт… Ну, я вышел из дома, смотрю – там стройка… была… На Пушкинской. Там, где сейчас губернатор живет… Красивое такое здание, знаешь? Ну, я взял там какой-то камешек. Прости. – На стройке? – Снова зачем-то переспрашиваю, хотя все и так понятно. – А что было делать? Нет, я не это хотел сказать… – То есть этот камень не из самого сердца Иерусалима? Не с Голгофы? – Ну что ж ты такой тупой?! Я ж тебе объясняю… – Этот камень с обычной ростовской стройки? Я правильно тебя понимаю? – Да. Кладу камень на стол. – На него там, вполне возможно, собаки ссали… – Какая разница: ссали, не ссали? Тут меня снова захлестывает: – Я тебе объясню, какая разница! – ору ему в физиономию. – Я этот камень с собой из квартиры в квартиру, из города в город! Я его в самолет с собой беру всегда, потому что летать боюсь! – Видишь, помогает… Он еще издевается! – Я с ним двадцать лет разговариваю. Я его двадцать лет под подушку кладу и целую перед сном! – Сам чувствую – перегибаю палку. – Ну, это ты в любом случае зря… – Заткнись! – как-то само собой срывается. Причем как-то даже не угрожающе, а истерично выходит. Голос от неожиданности, вероятно, спотыкается и отскакивает куда-то в область колоратурного сопрано. Но на него, судя по всему, действует. Потому что он кривится, весь сморщивается, как от глотка ростовской: |