Книга Две коровы и фургон дури, страница 35 – Питер Бенсон

Вдруг налетела оса, одуревшая от полета или от злости или от того и другого вместе. Из-за соседнего забора надтреснутым голосом прокукарекал измученный жарой петух. Пара ворон, хлопая крыльями, пролетела над нашей головой к себе в лес, и где-то высоко в небе, невидимый глазу, прокричал канюк, готовясь к вечерней охоте. Гавкнула собака. Мимо проехала машина, и сердце у меня заколотилось.

Сэм взяла меня за руку, перевернула ладонью кверху и легонько поскребла ногтями.

– Тебе хорошо? – спросила она.

Я хотел рассказать ей о том, что случилось днем, но решил не портить момент. Решил, что у нас с ней еще будет тысяча возможностей испортить тысячу других моментов и я всегда смогу рассказать ей все потом. Потом. А тогда мне действительно было хорошо и ужасно хотелось сохранить подольше это чувство.

– Да, а тебе?

– Да, очень.

– Здорово.

– Может быть, попозже съездим в бар?

– Давай, – сказал я, – но сначала мне надо кое-кого навестить.

– Кого?

– Одного человека.

– Какого человека?

– Одного моего знакомого.

– Ты что, Эллиот, решил говорить со мной загадками?

– Нет, – рассмеялся я. – Моего лучшего друга Спайка, вот кого.

– А где он сейчас?

– Живет у своего друга в Уивилескомбе. – Я встал и отряхнул руками штаны. – Не волнуйся, я быстро сгоняю туда и обратно. Просто он попал в одну переделку, и мне надо удостовериться, что с ним все в порядке.

– Нуда, конечно.

– Ты подождешь меня? Я вернусь через пару часов.

– Здесь подождать?

– Да, – сказал я и поцеловал ее.

Я поцеловал ее в губы, а потом еще и в щеку, – руки Сэм пахли свежим луком. Я наклонился и прошептал ей на ухо, что она пахнет восхитительно и что, когда засуха кончится, мы обязательно поедем купаться на реку.

Она спросила меня, на какую реку, и я сказал: – На Тоун. Я знаю отличное местечко. Можем устроить пикник.

Я оставил ее стоять во дворе над ящиками с луком, сел на «хонду» и отправился к Спайку.

Люблю проехаться среди полей теплым летним вечерком. Солнце освещает поля золотистым светом, запахи густеют, ночь уже нашептывает бархатные обещания волшебных тайн или тайных волшебств – вот слова, значения которых можно менять по собственной прихоти. Несмотря на то что меня не покидала ноющая тревога, даже она не могла разрушить очарование того вечера. Может быть, тревога – это тоже не больше чем слово? Я, помню, читал где-то, что, хотя вода податливая, а камень твердый, именно вода точит камень и поэтому она сильнее. Она превращает любой камень в ил. Не помню, где я это слышал, наверное, по радио передавали, но мне показалось, что это так и есть. Так что голова у меня была полна мыслей, и, когда я доехал до Уивилескомба и постучал в дверь дома, где жил Спайк, я невольно бормотал себе под нос: «Камень, вода, вода, камень, галька, песок, ил…»

Дверь мне открыл чувак с заплывшими глазами и пластырем на носу, но я поглядел на него в упор, не дрогнул, не вздохнул, вообще ничего не сделал, а лишь сказал небрежным тоном:

– Спайк дома?

– Не-а.

– Не знаешь, где он может быть?

– Наверное, в баре.

– А в каком?

– А я почем знаю? Я что, телепат?

Я присмотрелся – чувак был обкурен до одурения и в придачу пьян. Фетровая шляпа с широкими полями висела на одном ухе, а пластырь, что бы там под ним ни пряталось, давно пора было сменить. Он уже оторвался по краям, и под ним виднелась запекшаяся кровь. Чувак поднес к губам косяк и смачно затянулся. Он явно курил какую-то дрянь: когда он вновь поднял на меня глаза, они были такие выпученные, что мне показалось, они вот-вот выпадут из глазниц. Но они не выпали, а когда я сказал ему, что он действительно совсем не похож на телепата, чувак с трудом сощурил веки, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Я что, придуриваюсь? Я что, серьезно?

Пока он соображал, не стоит ли мне на всякий случай врезать, я быстро сказал:

– Что ж, спасибо, – в темпе вернулся к «хонде» и поехал в ближайший бар.

Когда я вошел внутрь, в мою сторону повернулось с десяток голов, десять пар глаз несколько секунд рассматривали меня, а затем все головы опять, как по команде, отвернулись. Филины, подумал я. Или овцы. Играла хриплая музыка, какой-то тип в кожаном пиджаке в дальнем углу насиловал музыкальный автомат. В воздухе витал недобрый дух, как будто все только и ждали момента, чтобы вскочить и кого-нибудь хорошенько отпинать, и раздумывали, а не меня ли… Я прошелся по бару, Спайка не нашел, кивнул бармену и быстренько слинял.

Во втором баре ко мне повернулось шесть голов. Снова филины. Или овцы. Там воздух был почище, почти доброжелательный, и я прошел к стойке бара, кивнул кому-то, кого не знал, и тут увидел своего кореша. Он сидел в углу, скорчившись над кружкой пива, и дымил сигаретой. Дым обволакивал его голову, как нечесаные седые волосы, и кружил вокруг висящих на стене картин со старинными видами Уивилескомба. На столе перед Спайком лежала местная газета, раскрытая на статье про того повешенного.

Я взял себе пинту, подсел к нему и сказал:

– Спайк!

Он вздрогнул и затравленно взглянул на меня:

– Эл!..

– Ну как ты, дружище?

– Полный пипец. А ты?

– Ты не поверишь, что сегодня произошло.

– Что еще произошло?

– Я не собираюсь тебе рассказывать.

– Это еще почему?

– Потому что ты все равно не поверишь мне.

– Ах так… – Он затянулся сигаретой и ткнул пальцем в газету, в расплывчатую фотографию леса в том месте, где я нашел труп. Там еще была целая заметка про этого повешенного – кто он такой и что делал в наших краях. Его звали Фред Бакстер, и, по свидетельству одного местного работяги, он не очень-то любил общаться: «Он приехал с полгода назад, но с нами не разговаривал. Мы его вообще почти не видели. Конечно, ходили слухи о том, чем он промышляет, но нам в голову не могло прийти, что это дело может так обернуться». – Мне тоже не могло в голову прийти, что это дело так обернется, – сказал Спайк и уставился в свою кружку. Он так внимательно ее разглядывал, как будто хотел найти на ее дне что-то важное, может быть, ответы на свои вопросы. – Не знаю, что мне делать теперь. Просто не представляю. Но у меня есть одна идея. – Он не смотрел мне в глаза, что, вероятнее всего, значило, что идея была идиотская и он сам это знал.

– Какая идея?

– Мой дружок, у которого я обретаюсь, знает кое-кого в Лондоне.

– Что ж, ему это может пригодиться. Недаром он выглядит таким милым, умненьким мальчиком.

– Эй, на что ты намекаешь?