Онлайн книга «Молодость»
|
– Погоди, Антох, не налегай, – и вошел в комнату. Никогда она не видела Пашу таким домашним: в трениках, в старой футболке. Он всегда был для нее взрослым: не мальчиком, как ее одноклассники, а настоящим «парнем». Но здесь, в присутствии родителей, выглядел совсем ребенком. Выложил в вазу купленную пастилу и застенчиво процедил сквозь зубы: – Здрасьте… – Паша, правнук Николая Николаевича, – сказал Олег, – а это Анна Петровна, знакомая дедушки по работе. Зачем он так сказал? Мальчику было все равно, какая она знакомая, но отец инстинктивно попытался представить ситуацию максимально целомудренно: мол, какие у дедушки могут быть знакомые, кроме как по работе? Паша притулился рядом, придвинул к себе чашку, стал грызть пастилу. Следом забежал Антошка, мелькнул в дверях и тут же пропал, скрывшись под столом. Лена не стала возражать, просто нащупала его и придержала рукой, чтобы не мешал гостье. Стало как-то страшно, потому что Паша теперь был здесь и еще потому что нужно было продолжать начатый разговор. Она молчала. С другой стороны, все грызли пастилу, и это не было совсем уж неприличным молчанием. Пастила – как курение: отвлекает, только вкусно. И тут Лена сказала: – Паша, расскажи про свои увлечения. Анна Петровна представила, как сейчас Паше неловко, и вообще все вокруг сделалось неуютным, будто это был не новый, чистый микрорайон за рынком, а грязный и мрачный, «тетилизин», где никогда не бывает солнца. Паша проглотил горячий чай, выдавил из себя: – Компьютеры. И снова уставился в спасительную чашку. – Молодец, – сказала Анна Петровна, – компьютеры – это хорошо. Антошка уже давно высвободился, поползал по всем ногам и, высунув мордочку из-под скатерти рядом с Анной Петровной, заулыбался. Она погладила его шелковые волосы. – Я слышала, Олег Петрович, вы собирались квартиру деда продавать. Бояться дальше было бессмысленно, надо было говорить, раз пришла. – Да, мы уже почти все перевезли. – А Николай Николаевич? – Что Николай Николаевич? – Ну он у вас будет жить? – Да, конечно. – Вы только не обижайтесь, я, наверное, не имею права вмешиваться… – Говорите, говорите, а то дед сам никогда ничего не скажет. «Говорите!» И так все понятно, сколько можно намекать. – Он очень мучается, что ему надо оттуда уезжать… Вся жизнь там прожита. – А… Понимаю, – теперь уже Олег уткнулся взглядом в чашку, – вы поймите, Анна Петровна, мы же для детей все делаем. И потом: ему самому приятно будет, что внукам хорошо в плане жилплощади. Вон, Пашка – уже здоровый парень, ему комната нужна. Паше явно не понравилось, что им прикрылись, как щитом. Он отвернулся. – Ну и если деду плохо станет – он у нас под боком всегда. Это тоже немаловажно. Дурацкий получался разговор. Вроде она и не слышала этих слов раньше, а показалось, что уже слышала, вела подобные разговоры. И вопросы были те же, и ответы. Может, в книжке читала, может, в кино видела. А может, просто во всех семьях в какой-то момент наступает такая ситуация, и не надо через нее проходить, чтобы быть к ней готовым. – А когда вы должны продать квартиру? – спросила Анна Петровна. – Скоро, думаю, после девятого мая. Мы же тоже понимаем, что не надо перед праздником его нервировать. – Но… Олег Петрович… Может… Немного… Вы могли бы подождать и потом… Понимаете?.. Чтобы его не мучить. Олег не ожидал, что разговор примет такой откровенный оборот. Он сказал: – Я надеюсь, дед еще долго проживет. Это было смешно: как человек в таком возрасте может прожить долго? Она прошептала: – Простите меня, пожалуйста, я правда не в свое дело вмешиваюсь… Но…Он же просто не сможет в другом месте. А в этой квартире столько лет прожито с супругой… Стало очень тихо, хотя и до этого все сидели молча. Просто Паша перестал звенеть ложкой. – Паша, – ласково сказала Лена, – отведи Антошу поиграть. – Спасибо, – Паша взял брата под мышку и ушел. Лена собрала чашки и тоже ушла на кухню. Непонятно было, что такого Анна Петровна сказала, что они все повскакали. Олег походил по комнате, взял стул, подсел ближе. – Это он вам сказал? – спросил он. – Что? – То, что всю жизнь… прожил с супругой… – Конечно. – Ясно… Я думал, у него это прошло… Что хоть за загадки, говори нормально! – Что прошло, Олег Петрович? – Анна Петровна, вы добрый человек, хотите помочь, мне неудобно даже… Но, я вижу, надо вас в курс ввести… Что он вам еще про супругу рассказывал? Нужно было держать ухо востро. – Ничего такого… Что воевали вместе, что прожили долго и дружно, что она скончалась… – Когда? – Шестнадцатого июля… – Какого года, Анна Петровна? – Я не спрашивала. Он сказал: «Шестнадцатого июля»… Получается, прошлого года? Олег снова стал ходить по комнате. Невежливо вообще так поступать, театр устраивать. Если есть что сказать – говори! Он достал с полки фотоальбом. – Сорок четвертого года, Анна Петровна… Вот, смотрите… Из-под картонных страниц посыпались мелкие, «неформатные» карточки и пожелтевшие тетрадные листочки, наверное, письма. – Вот, смотрите, фотографии… Свидетельство о смерти… Отцу год было, когда ее в госпитале убило при бомбежке. Дед его один вырастил и не женился потом никогда… Анна Петровна взяла в руки точно такую же фотографию, с какой стирала пыль в квартире Старика: молодая красивая девушка в погонах стояла у кирпичной стены и улыбалась. Только это карточка была как вчера напечатанная, потому что пролежала все годы в альбоме и не видела солнечного света. – Вы простите, ради бога, – сказал Олег, – но дед то нормальный, то, как говорится, «находит». Мы поэтому и хотим его поскорее к себе перевезти. Раньше я просто заезжал каждый день, а теперь вижу, что одного его оставлять нельзя… Нам доктор говорил, такое бывает. Когда человеку кажется, что он всю жизнь по-другому прожил… Заберу после праздников… Анна Петровна встала, но не успела сделать шаг, как в дверь влетел Антошка, обнял ее за коленки и уткнулся мордочкой в юбку. – Давно ему это стало казаться? – Не помню… С лета… Может быть, с июля. – Какого года? – Этого года, – ответил Олег. |