Онлайн книга «Пловец»
|
– Не знаю… – Может, тебе зайти к ней с цветами и сказать, как она тебе понравилась? Хлопнула дверь комнаты Анны. – Анна! Ленин вышел в коридор, вернулся. Разводит руками: – Зашла в ванну. Заперлась. Слышен шум льющейся воды. – Может, еще по стопочке? Ленин поднял бутыль, которая уже изрядно опустошена, разлил по граненым стаканам. Они выпили. – Скажи, Ленин, что происходит в СССР? Ленин надул щеки и хлопнул по ним ладонями. Пьяно засмеялся: – Вот, что происходит… – Когда я жил в Америке, я так верил в СССР. Мечтал увидеть. Приехал. Здесь смотрю фильмы, слушаю Сталина. Все замечательно! Но то, что происходит в жизни, – не то. И в консерватории почувствовал – не то… Вот она плачет. Что я могу сделать для нее? Не знаю… На лице Эрвина растерянность, пьяная улыбка. Несколько стопок водки сделали свое дело. – Она мне очень нравится! – признается Эрвин. – Первый раз увидел… и… – Влюбился, – подсказывает Ленин. – Ее лицо, фигура, голос, все вместе… Это… – Чудо! – Чудо! Когда-то я знал девушку с точно таким лицом… В Америке. У девушки была кошка. Я кормил ее кошку… – У нас тоже есть кошка. Даже несколько кошек… – Я говорю глупости? Сейчас уйду! Эрвин встает, сильно качаясь, идет по коридору. Из-за закрытых дверей ванной слышен плеск воды. – Анна, знаете, я ради вас… – Эрвин замолчал и смотрит на дверь. – Поменяю не только трубы… Сделаю все… Чтобы вы не плакали. Поздней ночью по городу едет машина лейтенанта НКВД. В машине на заднем сиденье сидят пьяная Наташа Филиппова и набриолиненный узколицый лейтенант. Видимо, развозить девочек по домам после их визитов к генералу входит в его обязанности. Наташа хохочет. Лейтенант держит руку на ее оголенных пышных бедрах, чулки скатаны ниже колен. – А что мне скрывать? Спрашиваешь – отвечаю… У меня было немного мужчин, штук пятьдесят… Наташа хохочет. Смеется и лейтенант. – Десять из них – класс! Сорок – так себе… А твой генерал?.. Наташа хохочет. – Я не спрашиваю о нем. – Он – ноль… Ни в десятку, ни в сороковку не входит… Шофер оборачивается и говорит лейтенанту: – Смотри! Лейтенант видит Эрвина Кристофера, выходящего из подъезда дома Анны Шагал. В этом же доме живет и Наташа Филиппова. Лейтенант посерьезнел, следит за Эрвином сонным, тяжелым глазом. – Егор, выйди, врежь ему… просто так, без слов… – Неудобно… не наш же… контингент, – отвечает шофер. – Ну и что? Иди. Шофер остановил машину у тротуара. Вышел, направился к Эрвину, который стоит и высматривает окна квартиры Анны. Неожиданно он получает удар страшной силы. Шофер секунду смотрит на упавшего и потерявшего сознание Эрвина, потом возвращается к машине. Калифорния. Придорожный ресторан «Три аиста». Моросит мелкий дождь. Френсис будит заснувшего отца. Тот подслеповато смотрит на небо, потом на пустой стакан. Тянется к нему. – Папа, я отвезу тебя домой… Пора кончать эту экскурсию по забегаловкам… На этих словах старый Эрвин остановил руку, посмотрел на сына. В глазах его – тоска одиночества. – Закажи еще… – Пошли, папа. По дороге заедем к парикмахеру. – Зачем? – Ты зарос… – Бог с ним, с парикмахером. Посиди со мной… Френсис, посиди… В глазах старика тоска. Старый Эрвин поднял пустой стакан, показал его официанту, который смотрит на сидящих под дождем двух мужчин и маленькую девочку и думает, почему они не идут в помещение. – Где у них тут писают? Эрвин встал, потом сел – передумал идти. – А я тебе рассказывал о Ленине, который писать не мог? Пегги все это время сидела, подставив лицо дождю. Услышав слова деда, она вдруг ожила и сказала: – А младший Эмерсон писает на высоту один метр девяносто сантиметров… Мужчины удивленно уставились на девочку: – Откуда ты это знаешь? – Летом мальчишки состязались, кто выше писает, а я мерила линейкой… у школьной стены… Френсис, опешивший, слушает дочь. Эрвин смеется: – Метр девяносто… здорово… – А Саймон и Мак-Грегор… – Замолчи, Пегги. Пегги обиделась и ушла к небольшому болотцу с лягушками. – По восемь часов в день играет на виолончели, а что в голове… – возмущается Фрэнсис. – Пошли, ехать пора… «Эмерсон писает на метр девяносто…» Черт! Пошли, папа. – Но мне не принесли заказ… Льет дождь. Из окон машины Фрэнсиса видны калифорнийские холмы, заросшие виноградниками бензоколонки, телеграфные столбы, коровы, дети. Старый Эрвин сонно смотрит на мир за окнами машины. Какой-то мальчик у светофора отдал ему честь и громко крикнул: – Здравствуйте, мистер Макенрой! – Кто это? – спрашивает Пеги. – Не знаю. С кем-то меня спутал… Эрвин снова стал уходить в сон. Пегги не сидится на заднем сиденье. Толкает деда: – Ты же хотел рассказать про того, который не мог пи́сать… Эрвин молчит – виски окончательно его завоевало. Девочка положила руки ему на плечи, тихонько потянула за уши. Эрвин проснулся. – Потом мы помирились с Робсоном, – продолжает Эрвин. – Что ты все Робсон, Робсон… – Он был великий американский бас. Только вот коммунистов любил сильно… И они его любили, а Ленин был мой друг… Не тот, который революцию делал… моего Ленина звали Федор Федорович… – Папа, все эти Ленины, Робсоны… Кому они нужны?.. Кто их помнит?.. – Дедушка помнит и мне рассказывает, как Ленин не мог писать, – обиделась Пеги. – Давай, Эрвин! – Кто-то пустил по городу слух, что Ленин заболел странной болезнью: не может писать. А знаешь, что такое сплетня в маленьком городе? Один сказал другому, и пошло… На улице, в театре все к нему подходят, участливо спрашивают: «Как же так – ешь, пьешь, а пи́сать не можешь?» Ленин озверел… На театральной сцене декорация завода. Дымят фанерные трубы. На ящике стоит Ленин, перед ним толпа рабочих. Ленин произносит речь: – Нас обвиняют в том, что при коммунизме нет свободы, что это диктатура одного человека… |