Онлайн книга «Рома, прости! Жестокая история первой любви»
|
Отсюда вывод: лучше ее и не знать, не испытывать, бежать от первых, ее признаков, очертя голову, жить умом и расчетом, без страстей, испытывать нормальные чувства к детям и старикам, животным и всему человечеству в целом. Юлька восстала из пледа. На ее лице была написана решимость. Зашнуровывая кроссовки, дабы идти за дочкой, она почти успокоилась: все эти свои мысли она выскажет Максу, все ему разобъяснит, он всегда ей верил… А Ритке просто нужен самец — и это она ему тоже скажет, мол, конечно, муж наскучил, а тут такой молодой красавец… Не отдам я тебе брата, Ритка, фиг тебе, журналюга неудачливая! Звонок в дверь был какой-то робкий, неуверенный. Кто бы это мог быть? Вера Георгиевна тяжело, вперевалку пошла открывать. Как болят ноги, спина! Эта бесконечная возня с мамой, почти неподвижной, тяжелой, брюзгливой… На пороге — Роман. — Ты? — Здравствуй, мама! — Как ты давно… Заходи, заходи! — Вера Георгиевна засуетилась, разволновалась: «Рома, Ромасик пришел. Может, это добрый знак?» Знак — чего? Какая ерунда! — Как там Ася, ваша дочь? — торопливо заговорила Вера, усадив сына в кухне за стол и захлопотав у плиты. — Наша дочь… она еще и твоя внучка, — грустно сказал Рома. — Да-да, конечно, прости! Как она? — Все в порядке, ходит в сад, по выходным ездит к бабе Люсе. Вера вздрогнула. «Лю-у-ся! Лю-у-усенька!» Интересно, был бы Костя рад, что у них общая внучка? Этот вопрос преследовал Веру с того момента, как Аська родилась. И именно поэтому у нее не возникало желания видеть эту девочку. Абсолютно никакого! «Бабушкинский инстинкт на нуле», — шутила она сама с собой. — А как бабушка? — спросил Рома. — А, — Вера махнула рукой. — Все так же, ни в ту, ни в другую сторону. — «В ту» — я понимаю, а что есть «в другую»? — Не лицемерь, Рома, ты все прекрасно понимаешь! — И она тяжело вздохнула. Роман внимательно поглядел на мать и ужаснулся: старуха! Такая же, как бабушка, только ходячая. Волосы все седые, редкие, всклокоченные, глаза потухшие, под набрякшими веками. И согнулась мать как-то вся, будто горб у нее растет. Жалость захлестнула Ромку. Но, пока он разглядывал мать, та тоже исподволь разглядывала сына и ужасалась не меньше: был же интересный парень, а что от него осталось? Худющий, бледнющий, неухоженный какой-то, на плечах килограмм перхоти. Последний раз он заходил месяцев пять назад, денег принес на лекарство… Он был в куртке, шапке, как-то не так было заметно, какой он щуплый и заброшенный. Ему тридцать два, а выглядит на сорок. И не мужик, а какой-то веник, или как там сейчас говорят — «совок». Костя и то был мужчина помасштабнее, попрезентабельнее. И мать с сыном бросились вдруг к другу в порыве взаимной жалости, всхлипнули, обнялись. «Переехали нас, как трамваи, все эти «Люси-Люсеньки», — думала Вера, впрочем, без ненависти, вполне остыв от всех былых страстей. — Я уже старенькая, малыш. — Зови меня только Максом. Я тебе дам — малыш. И в каком это месте ты старенькая? — А вот в этом, — Рита подергала себя за волнистую прядь волос, выбившуюся из стянутого пестрой резинкой «хвоста». Видишь, сколько седых? — Ну-ка, ну-ка… — Макс погладил прядку, потом поднес ее к губам и нежно поцеловал. — Они не седенькие, они — серебряные. Дурочка, это волшебные волосы, чем их больше, тем человек счастливее, красивее и умнее. — Да-а? Ну, в таком случае, я пока что все-таки несчастная, уродина и дура. — Мадам, на вас не угодишь! — Не дерзи старшим! — А ты прекрати закомплексовывать меня своим возрастом! Я и так знаю, что убог и сир. — Дурачок! Это я — старая идиотка! — Сейчас дам в зубы! Как ровеснице. — Чудовище, ты бьешь девочек? — А как же? Без этого я давно умер бы от скуки. Бить девочек — это ж кайф! — Слушай, Макс… А ты уже влюблялся? — Десять тысяч раз. Последний — в Мадонну. — Я серьезно… — А если серьезно… Ну-ка, поди сюда! Давай, давай… — он властно взял ее голову своими большими ладонями и приблизил ее лицо к своему. — Если серьезно, то я люблю тебя, Рита. Я схожу с ума, я не могу без тебя вот уже две недели, с того самого дня. Я люблю тебя… — И я люблю тебя… — прошептала Рита. Он начал нежно ее целовать: лоб, глаза, щеки, губы, так нежно и осторожно, будто боясь спугнуть. Рита закрыла глаза, у нее закружилась голова. Закружилась так, как никогда раньше. Разве только тогда, лет пятнадцать назад, с Гошей было что-то подобное? Кажется… — Ой! — вдруг вскрикнула она и с силой оттолкнула от себя Макса. — Что такое? Ты что? — испугался тот. — Макс, на что это похоже? Стоим в подъезде, как будто мне в самом деле пятнадцать лет! А мне, между прочим, домой пора, к сыну, маму отпускать, муж скоро придет… — Я хочу познакомиться с твоим сыном. — Сбрендил? — Он похож на тебя? — Очень… Познакомиться… Забудь об этом. Пока что… — А… Мы так и будем бродить по улицам и кафешкам? Почему ты не хочешь прийти ко мне в выходные? До ноября мои предки все уикенды проводят на даче. — Гений! Дома я что скажу? — Наври про тетку. — Глупее не придумать! — Сама же говорила: твоя мама с ней не общается, муж сроду сам не позвонит… — Тебе в голову не приходит, что тетя Сима может мне позвонить именно в тот момент, когда я якобы буду у нее. Трубку возьмет Гоша… — Проклятие телефонизации, телефонам и тому, кто это изобрел! — Есть другой вариант… — Рита задумчиво кусала губы. — Ну? — У меня же свободный график… С утра пораньше я отведу Ваню к маме, по-быстренькому съезжу к тете Симе, всем скажу, что потом хочу пройтись по магазинам. А сама вернусь домой. — И я приду к тебе… — Гошка приходит не раньше восьми… — У нас будет куча времени… — Я, наверное, дура, но… Тебе было бы интересно почитать мои статьи? Мне почему-то хочется… — Я прочту все твои статьи, я послушаю все твои записанные на кассеты передачи! Я посмотрю все твои фотографии, начиная с детства. Я узнаю о тебе все! — И, может быть, сразу разлюбишь… — немножко лицемерно вздохнула Рита. — Этих слов я не слышал. Даже не надейся! Все, попалась птичка в лапы тигровой акулы, навсегда попалась! — Никогда не говори «навсегда»! — А ты никогда не говори «никогда». — В какой день ты можешь прийти? — Я могу слинять с занятий когда угодно. |