
Онлайн книга «Создатель ангелов»
— На что мне надо обратить внимание? — спрашивала она доктора Хоппе еще в самом начале. — Вы сами потом увидите, — ответил он, но, когда с одним из мальчиков что-то случалось, по его поведению она понимала, что он и сам многое делает наобум. Голос Марты Боллен вывел ее из задумчивости. — А как они осваивают языки? — спросила продавщица. — Розетта Байер говорила, что они уже знают и голландский. Она слышала, как они поют по-голландски. — Петь еще не значит говорить, Марта. Не надо верить всему, что болтают люди. Мальчики просто повторяют за мной. Шарлотта сознательно перевирала. Она и раньше чувствовала зависть и недоверчивость, как только заговаривала об исключительных языковых способностях мальчиков. Некоторые считали, что она просто хотела похвастаться своими собственными успехами. — Но ведь они все-таки очень смышленые ребятки, правда? — Все в отца. — Ну и слава Богу, — добавила Марта вполголоса. — Не хотелось бы верить, что они унаследуют только его внешность. А как, кстати, поживает герр доктор? — Занят, очень занят. Все считают, что он творит чудеса. — Так ведь так оно и есть. На прошлой неделе он избавил Фредди Махона от его вечной подагры. Пять уколов — и готово. Доктор сказал, что в Германии этой штукой уже давно лечатся. Знаете что, фрау Манхаут? Медицина в Бельгии еще в пеленках. Жаль, что доктор не приехал к нам раньше. Может быть, он смог бы вылечить нашего Михаила. — Не вспоминай об этом, Марта. Прошлого не воротишь. Сколько с меня? Марта бросила взгляд на кассовый чек, чтобы проверить, все ли она посчитала, и сказала: — Все вместе — девятьсот двадцать франков. Фрау Манхаут взяла кошелек, вынула купюру в тысячу франков и вложила ее в пухлую руку продавщицы. Спрятав сдачу, она повернулась и вышла, покатив за собой сумку на колесиках. Когда она была у двери, Марта крикнула ей: — Передавайте привет герру доктору. Шарлотта закрыла дверь и перешла улицу. Пластмассовые колесики сумки гремели по булыжной мостовой и привлекли внимание трех мальчиков на площади, которые стали махать фрау Манхаут. Она узнала Фрица Мейкерса, Роберта Шевалье и глухого Гюнтера Вебера, которому она несколько лет назад давала раз в неделю уроки дикции, потому что его родители не могли оплачивать логопеда. Результат она не посчитала удовлетворительным, но он все-таки научился кое-как объясняться и, похоже, достиг больших успехов, с тех пор как в прошлом году стал ездить на занятия в специальную школу в Льеж. Она помахала ребятам в ответ и пошла дальше, подгоняемая часами на церковной башне, которые начали бить шесть. Между тем прошло уже больше двух дней с тех пор, как она видела детей. Как всегда, женщина все выходные провела у телефона в надежде, что доктор Хоппе позвонит, если ему придется отлучиться на срочный вызов, и тогда она могла бы посидеть с детьми. Но ни с кем в деревне не произошло ничего серьезного — а она, к своему стыду, почти желала этого, — так что ее ожидания оказались напрасными, и она все больше волновалась о мальчиках. Но и в это утро ей так и не удалось их увидеть. Доктор сказал, что им намного лучше, но они еще спят. Он не хотел поднимать их, пока они сами не проснутся, поэтому она только немного прибралась в доме, внимательно прислушиваясь, не раздадутся ли голоса Михаила, Гавриила или Рафаила. Когда она уходила домой, дети все еще спали. По словам доктора, которому она позвонила часа в три пополудни, они окончательно проснулись около половины второго, и это сообщение ее успокоило. Когда она позвонила у ворот, отзвук последнего, шестого, удара колокола таял над крышами Вольфхайма. Сквозь решетку ограды она с надеждой всматривалась в окна, надеясь увидеть, как доктор Хоппе смотрит из окошка, с кем-нибудь из мальчиков на руках. Но ей так и не удалось ничего увидеть. Фрау Манхаут успела привязаться к детям, а они — к ней. Правда, она до сих пор чувствовала, будто они втроем окружили себя стеной, но ей начинало казаться, что в этой стене уже стали появляться пробоины. Выражение их лиц явно менялось, когда она приходила и уходила. Тот, кто не видел их раньше, эту разницу, возможно, и не заметил бы, но она знала, на какие мелочи надо было обращать внимание: складка в углу рта, выражение глаз, движение руки. — Фрау Манхаут остается, — так ей сказал Михаил, когда она уходила в прошлый раз, как будто он почувствовал, что они не увидятся дольше обычного. «Фау анаут атаетя» — так это прозвучало. Между тем мальчики узнавали об окружающем мире все больше. По оценкам фрау Манхаут, они опережали свой возраст примерно на полгода. Дети понимали почти все, что она говорила, и могли строить простые фразы на немецком и французском. Они также составляли деревянные пазлы, которые предназначались для детей полутора лет, и легко перечисляли то, что запомнили из детских книжек и комиксов. Но физически мальчики заметно отставали. Они еще не ходили, и у них были проблемы с мелкой моторикой. Это становилось заметно, когда они начинали сами есть или пробовали что-нибудь взять. Фрау Манхаут казалось, что это происходит из-за того, что она должна делить свое время между тремя мальчиками, а каждому в отдельности доставалось слишком мало внимания. «У меня только две руки!» — часто восклицала она. Кроме того, она подозревала, что сам доктор вряд ли занимается с детьми, когда она уходит. Он запихивал их в детские стульчики или в манеж и не обращал на них внимания, кроме тех случаев, когда обследовал. — А герр доктор дома? — вдруг раздался мальчишеский голос. Фрау Манхаут вздрогнула. Доктор все еще не появлялся, и мальчишки с деревенской площади подошли к ней. Роберт Шевалье заговорил с ней еще издалека. — Он дома, сейчас выйдет, — ответила она, как только мальчики подошли поближе. — Как поживают братья Хоппе? — спросил Длинный Мейкерс. — Очень хорошо. А как ты? Я вижу, ты все растешь. Еще немножко, и будешь выше меня. — Герр доктор говорит, что я точно буду два метра ростом, — не без гордости ответил мальчик. — Доктор недавно измерял мои хрящи. — Отеф чафто да-ает ему-у подфопники! — заметил Гюнтер Вебер. — Поэ-эфому он та-акой длинный! — А тебе — редко! — Не ссорьтесь, мальчики. Фрау Манхаут взглянула на дверь в дом, но там все еще не было заметно никакого движения. — Отец говорит, что сыновья доктора — гении, — сказал Роберт Шевалье. — Ге — фто? — прокричал Гюнтер, показывая на свои уши. — Ге-ни-и, — произнес Роберт, четко выговаривая. — Вун-дер-кин-ды. — Да вы все вундеркинды, — подмигнула им фрау Манхаут и увидела, как все трое раздулись от гордости. — Вот, тут у меня кое-что для вас есть. — Она поставила на землю корзинку и вынула пакет с печеньем. |