Онлайн книга «Пир»
|
Оля в изнеможении опустилась на пол. – Сколько суток не ела? – Четыре… пять… – пробормотала она. – Дура… – Он снял трубку, набрал. – Полина Андреевна? Здравствуйте. Значит, сегодня мне нужно. Да. Значит, пожалуйста, поезжайте туда как можно скорее, приготовьте прямо сейчас. А мы минут через… сколько надо вам? Давайте через час. Да. Спасибо. Оля сидела на полу. – Иди туда. – Бурмистров кивнул ей на два кресла возле журнального столика. Она встала, пошла, села. Бурмистров присел на угол стола, скрестил руки на груди. – Где была? – Мы путешествовали с мужем. – Замуж вышла? – Да. – Что последний раз ела? – Я… не помню… лобстера. – Неплохо… Дура. Ты смерти моей хочешь? – Нет… – прошептала Оля, в изнеможении откидываясь на кресло, и сладкие слезы потекли по ее щекам. – Свинья, ну, свинья… – качал голой головой Бурмистров. Без стука вошел довольный человек в белом пиджаке: – Бориска, все тики-так! – Чего? – хмуро буркнул Бурмистров. – Они берут тридцать налом и восемьдесят под гарантию банка. А Хохол еще нароет у своих лохов двадцать – двадцать пять. – А Лапин? – А чего нам теперь Лапин? Он сам хапнул рублевый, сейчас полоса такая. – Но он же у них теперь гарант. – А что ему, хуем землю рыть? – широко заулыбался человек и покосился на Олю. – Резона нет. Пусть Малахов слепит новый договор, и все. Бурмистров пожевал губами, глядя в паркет. – Знаешь… вот что. Я с батей сам перетру. А ты пока запусти Женьку, да? – Понял. – Человек вышел. Бурмистров набрал номер. – Олесь, трэба помиркиваты. Нет, сейчас. Давай, у трубы. Ага. Все, я выехал. Он вышел из кабинета. Едва за ним закрылась дверь, новый приступ сладких слез снизошел на Олю. Она беззвучно плакала, откинув голову на прохладную и мягкую кожу кресла. Благополучное возвращение к Лошадиному Супу наполнило ее измученное голодом и страхами тело сладким маслом нежности, которое она уже не боялась расплескать. – Это нэ… это нэ… – повторяла она, как ребенок, смеялась и плакала. Бурмистров вернулся через час – довольный и веселый. – Поехали! Опухшая от слез Оля встала. – Плакала? – заглянул он ей в глаза. Она кивнула. – Это хорошо! – усмехнулся он и открыл дверь. Внизу их ждал большой черный джип с шофером и охранником. Оля с Бурмистровым сели сзади. Джип выехал на Садовое и понесся. «Опять к Курскому», – поняла Оля. Там, в сталинском доме с самой высокой в Москве аркой она ела невидимое последние полгода. Еще она знала, что в этом доме когда-то жил академик Сахаров. Бурмистров смотрел в затемненное окно. Его гладко выбритая голова, невзрачное лицо, мутные глаза, суетливые руки, – все было родным. Оля вдруг поняла, что она по-настоящему счастлива. «Слава Богу, что он меня простил, – вздохнула она полной грудью. – А если б нет? Что тогда делать? Пусть бегут неуклюже пешеходы по ужас!» – Да… – вдруг вспомнил Бурмистров, достал мобильный и стал набирать номер. Водитель резко вильнул, обгоняя машину, мобильный выпал из рук Бурмистрова на пол. – Извините, Борис Ильич, – пробормотал шофер. – Уволю, Вася, я тебя на хер! – Бурмистров с улыбкой посмотрел под ноги. – Я найду, – с удовольствием наклонилась Оля. Она впервые в жизни увидела близко мобильный телефон. Это добавило еще одну маленькую порцию счастья. Заглянув под сиденье, она заметила его. С подсвеченным циферблатом, словно невиданное ночное насекомое из далекой тропической страны, мобильный лежал возле красивых ботинок Бурмистрова. Оля полезла туда и с тихим восторгом коснулась тонкой, костистой щиколотки Лошадиного Супа. «Умный и нежный», – подумала она. Вдруг раздался звук, словно машина въехала в сухое дерево, и высохшие ветки застучали по кабине. – А! – громко сказал водитель. Джип резко вильнул, Оля повалилась ничком, прямо на ботинки Бурмистрова. И снова сухие ветки застучали по машине. И мелко посыпалось стекло. Машина опять вильнула, визгливо затормозила и очень медленно поехала. Красивые ботинки Бурмистрова стали сильно пихать Олю. «Зачем он?» – подумала она и стала подниматься. Машина очень медленно ехала. Оля подняла голову, оглянулась. Десятки узких солнечных лучей пронизывали полумрак кабины. В лучах клубилась пыль. Оля глянула и не сразу поняла, что солнце пролилось в аккуратные круглые дырки. Чудовищно размозженное лицо Бурмистрова пучилось кровавыми пузырями, руки мелко дрожали, ноги дергались, как у куклы. Шофер с пятью маленькими отверстиями в шее и плечах, содрогаясь, навалился на руль. Охранник с вырванной скулой и торчащей сквозь безрукавку ключицей откинулся к окну. Оля смотрела. Машина проползла немного, стукнулась о парапет и замерла. Ноги Бурмистрова успокоились. Абсолютная тишина повисла в кабине. Но что-то двигалось. Оля перевела взгляд. Брызги мозга Бурмистрова ползли по темному стеклу. Оля нащупала ручку двери, нажала, дернула и вывалилась из джипа. «Ровное…» – прижалась она щекой к спокойному пыльному асфальту. И сразу же стали тормозить машины, захлопали дверцы и пошли ноги. «Это не родное…» – посмотрела Оля, встала на четвереньки и неожиданно для себя быстро побежала, пригибаясь и зажав рукой рот. Она неслась по какому-то переулку на полусогнутых ногах и вспомнила, как в третьем классе они с Ленкой Коптеевой так бегали наперегонки от барбариса до ворот и обратно, а Ленка рычала, когда отставала. «Татьяна Доронина…» – посмотрела Оля на полноватую женщину, несущую перевязанные рулоны обоев. Женщина проводила Олю хмурым взглядом. – А милиция? – спросила Оля и остановилась. В левой руке она сжимала мобильный, правой придерживала висящую на плече сумочку. – Ноль два? – спросила она и стала набирать на мобильном. Но он все время или гудел, или молчал. «И что теперь?» – Оля посмотрела на садящую в окне серо-белую кошку. |